— Так уж и быть, присядь, — предложил он, указывая на кресло, находящееся напротив него.

И не подумал даже. Я все также продолжал стоять на месте, переваривая происходящее. И почему раньше не придавал значения всему, что происходило под носом? Меня однозначно поимели. И кто? Старый козел и его слишком преданный сынок.

— Послушай, Флойд, давай на чистоту: дела компании никогда тебя не интересовали. На мероприятиях и совещаниях бизнеса семейства Хьюз ты всегда выступал в роли шута, дебошира и пьяницы, заставляя нас каждый раз краснеть и извиняться за твое свинство перед партнерами. Ты возомнил себя наследником и последователем Уолтера, а на деле являл собой конченного наркомана с психически неуравновешенным поведением. Ты серьезно думал, что отец доверит тебе свои дела и подпустит к управлению?

Усевшись вальяжно как король, Грег не переставал ухмыляться, я впервые чувствовал себя дерьмом на подошве его ботинка. Месть и закипающая ярость бурлила во мне, вызывая с трудом сдерживаемые и забытые порывы гнева. Но я старательно их подавлял.

А это слово «отец»… Уолтер был его отцом, не моим, не тем, кто всю жизнь заставлял чувствовать себя лузером, как это делал сейчас Грег. Мне захотелось вдруг от всего отказаться, прямо сейчас оставить все, как было, и начать сначала свою жизнь. Доказать в первую очередь себе, что я не был тем, каким представляли меня Грег и остальные окружающие.

Но для начала должна была восторжествовать хоть какая-то справедливость.

— Ты назвал его отцом, я не ослышался, — таки выдавил из себя и решил последовать его примеру — усесться в предложенное кресло, продолжить разговор по братским душам.

— Потому как Уолтер и есть мой настоящий отец.

Грег все еще самодовольно выдавливал улыбку, заставляя сжимать мои пальцы рук в кулаки.

— Ты этим гордишься? — задал я вопрос.

Он вздохнул и задумался на мгновение. Меня всегда бесила его медлительность. Он редко, когда рубил с плеча. Всегда продумывал каждый шаг, каждое слово. Как показало время, не напрасно.

— Я всегда любил Уолтера.

— Не ври.

— Нисколько.

— А мать?

Он сощурил на мне свой противный взгляд, пытаясь уловить мою заинтересованность.

— В отличие от тебя и твоего отца, я никогда не считал ее шлюхой.

— И в этом виноват был Уолтер. Все считали ее таковой, не без его помощи.

— Я любил свою мать, а вот ты — нет.

— Ты ничего не знаешь об этом.