— Все уже неважно, Флойд. Тебе лучше уйти и оставить нас в покое.

— Ты же понимаешь, что это невозможно.

— Невозможно?

— Тише, он кушает.

Она попыталась запротестовать, но во время спохватилась, крепче прижимая ребенка, который спокойно посасывал оголенную грудь, приложив к ней свою маленькую ладошку.

Несколько минут я смотрел на это действие и только потом поймал себя на мысли: мать и ее ребенок, как одно целое — прекрасное и умиротворенное.

Мои. Вивьен и…

— Как его зовут?

— Тебе на самом деле интересно?

Она оторвала взгляд от малыша, чтобы взглянуть на меня теми же наполненными ненавистью глазами. Вивьен мастерски ковыряла старые раны и также умело штопала их. Но мы были другими, не такими, как раньше, когда могли разрешить все свои проблемы одним знакомым способом. Сейчас все намного было сложнее.

Я фыркнул слишком громко, но старался контролировать свои эмоции.

— Киллиан, — сказала она и вернула взгляд на ребенка. — Киллиан Луи Ньюман.

Ее глаза тут же заулыбались, а я впитывал ее счастливый образ, от которого мне становилось не по себе. Она светилась счастьем. Жить здесь, в этом блеклом доме, среди ненужного хлама и потрепанной мебели, в глуши, вдали от города. Где бурлила жизнь и веселье, она отдала предпочтение отшельнической жизни?

На теле Вивьен была обычная одежда, на лице — ни грамма косметики, что делало ее привлекательней. Моя Ви изменилась, повзрослела. Стала абсолютно другой, но не менее очаровательной.

И румянец счастья на щеках, пока она глядела на малыша, служил тому доказательством. От нее исходила радость и успокоение. Меня же одаривала взглядом, полным злобой — отчетливая разница, от которой становилось больнее.

Укол в сердце я ощутил, когда мои глаза сконцентрировались на ее руках, в той самой колыбельной, где нежился ребенок. На одном из пальцев руки навязчиво поблескивало кольцо — безошибочный символ любви, верности и подаренного сердца.

Этого не могло быть.

Я вскочил с места, напугав ее. Сцепив за головой руки в замок, ходил туда сюда, сдерживался, чтобы не разгромить тут все к чертовой матери. А она, сидя неподалеку, сжималась, тряслась от страха.

Вдруг я остановился и посмотрел на нее.

Нет, происходящее не могло быть реальностью.