Арслан садится рядом. Протягивает ко мне руку и я отшатываюсь.

— Арина, — строго произносит он. — Ты моя! Помнишь об этом?

Мои губы дрожат и я не в силах произнести хоть что-нибудь.

Тогда он просто берет меня на руки и встает.

— Нет! — стучу я ему по плечам. — Пусти! Вы все предатели! Все! Я одна!

Он сильнее сжимает меня, лишая возможности пошевелиться. И выносит в уже открытую дверь.

— Прости, — говорит, усаживая на заднее сидение своей машины.

Я все еще пытаюсь брыкаться ногами и руками. А он достает скотч и обматывает мне сначала запястья, а потом и щиколотки. Кладет на сидение.

— Что ты делаешь, Арслан? — хнычу я. — Развяжи меня!

Он молча садится за руль и заводит машину.

Всю дорогу он молчит и никак не отвечает на мои крики и просьбы.

— Я не хочу к тебе, — говорю, хотя понимаю, что это уже бессмысленно. — Пусти меня.

Мы приезжаем к… кладбищу.

Арслан все также молча открывает дверь и ножом разрезает скотч. Берет меня на руки и несет через ворота.

Я смотрю на могильные кресты и плиты. Разноцветные пластиковые букеты. Пустые стаканы. Тарелки.

По щекам текут тихие слезы.

Мы останавливаемся у одной из могил.

Арслан ставит меня на ноги и удерживает за талию. Разворачивает.

И громкий всхлип вырывается у меня из груди. Теперь я уже реву в голос.

На свежей могиле деревянный крест. На нем фотография моего отца.