— Да брось. Это всего лишь работа.

Никольский больше ничего не отвечает, а я отворачиваю лицо, чтобы скрыть довольную улыбку. Мне до чертиков приятна ревность Ярослава.

В 9:15 утра я уверенной походкой захожу в ресторан в центре Москвы. Ломакина замечаю сразу. В пустом зале он сидит за столиком на двоих у окна. Увидев меня, поднимает руку вверх. Натягиваю на лицо улыбку и направляюсь к нему.

— Привет, — радостно произношу.

Глеб встает поцеловать меня в щеку.

— Привет.

Он помогает мне сесть за стол, и я на секунду ловлю дежавю. Примерно так же все было на нашей первой после интервью встрече с Ярославом. Разница лишь в том, что от Яра у меня сердце ходуном заходилось и коленки дрожали. С Ломакиным и близко нет ничего подобного. Исключительно деловой интерес.

— Превосходно выглядишь, — отвешивает мне комплимент и жестом подзывает официанта. — Меню, пожалуйста.

Комплимент Ломакина мне скорее противен, чем приятен. Меня интересует только работа. Его на самом деле тоже. К чему все эти прелюдии?

Через десять минут непринужденной беседы официант ставит перед нами кофе.

Я делаю небольшой глоток и готовлюсь наконец-то приступить к делу. Легкий флирт, который развернул Ломакин, мне уже наскучил.

— Ну как там дела с приватизацией? Та поездка в Китай оказалась полезной?

— Я же тебе говорил, что китайцам мы не хотим ничего продавать.

— Зачем тогда встречались с ними?

— Прощупать почву. Это была больше инициатива Никольского, чем реальная необходимость.

Я рада, что он первый заговорил о Ярославе. Облокачиваюсь на мягкую спинку кресла и беру в руки чашечку американо.

— Как там его реформы поживают? — стараюсь задать вопрос максимально безразличным тоном и делаю небольшой глоток горячего напитка.

На выходных Яр несколько раз уединялся в кабинете и долго разговаривал по телефону. Подозреваю, что с Самойловой. Мне, естественно, ничего не рассказывал.

В какой-то момент я уже даже перестала спрашивать.

— Разослали перед ноябрьскими праздниками первую версию документа.