— Все в порядке, — голос звучит хрипло, как будто чужой.

Ярослав жадно всматривается в мое лицо. Я тоже не могу на него насмотреться.

Кажется, что я не видела его десять лет. Изменился. Таким небритым он при мне не был. Но даже так Ярослав для меня самый любимый. Оглядываю его с ног до головы и понимаю: люблю. Больше жизни люблю, больше всего на свете. Ни один мужчина не сравнится с Ярославом в моих глазах.

— Уже все закончилось, — прерывает долгую паузу и делает ко мне еще шаг. — С тебя сняты все обвинения, ты полностью свободна. Прости меня, Алена.

— За что? — удивленно вопрошаю.

— Это произошло с тобой из-за меня. Ты ни в коем случае не должна была страдать из-за моей работы, из-за моих конфликтов. Прости, пожалуйста, что так тебя подставил, что заставил тебя пережить такой ужас. В этом только я виноват.

Боже, что он такое говорит?

— Я ни в чем тебя не виню, — лепечу. — Все в порядке.

— Нет, не в порядке, — спорит. — Ты пострадала из-за меня.

Ярослав делает последние два шага и останавливается ровно напротив. Как же я хочу его обнять, прижаться всем телом, вдохнуть любимый мужской запах и зажмуриться от удовольствия. Почувствовать его тепло, почувствовать его поцелуи на своей коже, на своих губах.

Но Ярослав, вероятно, по-прежнему считает меня предательницей и не может простить ту статью. Горечь от этой мысли отравляет радость встречи, радость моей свободы, и на глазах выступают слезы. Ярослав замечает их, потому что опускает на мою щеку ладонь:

— Ну что ты, моя родная. Не плачь, пожалуйста. Больше я тебя не подведу.

Из груди вырывается полувздох-полустон, и уже через секунду я оказываюсь в объятиях Ярослава. Нет, он не теплый, а, наоборот, холодный с улицы, но я все равно прижимаюсь к нему всем телом и тоже обнимаю.

Ярослав проводит носом по моим волосам, целует их, сжимая меня еще крепче.

— Любимая моя девочка, прости, пожалуйста, я перед тобой виноват.

— И ты меня прости за статью. Я не хотела, чтобы у тебя из-за меня были проблемы.

— Все в порядке. Это ведь такая ерунда: статья, реформы… Главное — мы. Все самое важное начинается за пределами работы, Алена.

— Я точно свободна? — уточняю со страхом.

— Да, ты абсолютно свободна. Все страшное позади. Оказалось, что силовики давно были в разработке у ФСБ, скандал с тобой ускорил их задержание. Это заслуга твоих коллег, которые так рьяно за тебя вступились.

— Ира говорила, что ты не появлялся в министерстве, потому что решал вопрос с силовиками.