– Развлеклась – и хватит. Пора возвращаться и брать на себя обязанности,
– Я должна оставить записку, – с трудом произносит Алессия.
– Зачем?
– Потому что так принято. Мой наниматель будет волноваться. Он хорошо со мной обращался. – Ее душат слезы, и слова даются с трудом.
Анатолий пристально смотрит на нее. Алессия не представляет, о чем он думает. Возможно, осмысливает ее слова.
– Хорошо, – наконец соглашается он.
Они идут в кухню, где рядом с телефоном лежат ручка и блокнот.
Алессия поспешно пишет, тщательно формулируя фразы и надеясь, что Максим сумеет прочитать между строк. Она не знает, насколько хорошо Анатолий понимает английский. Однако нельзя рисковать и писать то, что она на самом деле хочет сказать: «Спасибо за то, что защищал меня. Спасибо, что показал, какой может быть любовь. Но от судьбы не уйдешь. Я люблю тебя. И всегда буду любить. До самой смерти. Максим, любовь моя…»
– Что ты написала?
Она показывает ему записку и наблюдает, как его глаза скользят по строчкам. Анатолий кивает.
– Хорошо. Идем.
Алессия кладет на записку ключи, которые принадлежали ей всего несколько драгоценных часов.
Ночь тиха и холодна. Подмораживает, и серебристые снежинки мерцают в свете фонарей. Я заворачиваю за угол, и мой взгляд падает на мужчину, закрывающего дверь черного «мерседеса», припаркованного на углу моего дома.
– Максим! – Ко мне бежит Каролина.
«Какого черта она здесь делает?»
Что-то заставляет меня снова посмотреть на мужчину и «мерседес». Странно, что он обходит машину. Это неправильно. Что-то здесь не так. Мои чувства обостряются. Я различаю хруст каблучков Каролины по снегу, ощущаю морозный запах воздуха и Темзы и четко вижу номера машины. Они иностранные.
Мужчина открывает дверь со стороны, где должен сидеть водитель.
– Максим! – снова зовет Каролина.