– Уже скоро,
– Закрывай, – отвечает она и сжимает фонарик.
Он с ехидной ухмылкой захлопывает крышку багажника, оставляя ее в темноте.
Ахнув и снова быстро оглядев окрестности, миссис Демачи отступает в сторону и приглашает меня внутрь.
– Подожди в машине, – говорю я Танасу и вхожу в тесную прихожую.
Миссис Демачи указывает на полку для обуви. Я торопливо снимаю ботинки, радуясь, что мои носки не выбиваются из общего стиля. Это я ради Алессии приоделся.
Стены коридора белые, на блестящих плитках пола лежит яркий безворсовый ковер. Миссис Демачи приглашает меня в соседнюю комнату. Два дивана с цветастыми покрывалами, между ними – столик с вышитой скатертью. Рядом камин, его полка уставлена старыми фотографиями. Я прищуриваюсь, надеясь разглядеть на какой-нибудь из них Алессию. И узнаю ее в сидящей за пианино девочке с большими, серьезными глазами.
«Милая моя…»
В камине лежат дрова; хотя холодно, камин не растоплен. Видимо, эта комната для приема гостей. На почетном месте у стены стоит пианино. Оно простое и старое, но наверняка идеально настроено. Вот где Алессия играет.
«Моя талантливая девочка».
Рядом с пианино – заставленная книгами высокая полка.
Мать Алессии не просит меня снять пальто – вряд ли я здесь задержусь.
– Садитесь, пожалуйста, – говорит она.
Я сажусь на диван, миссис Демачи напряженно опускается напротив. Сложив вместе руки, она смотрит на меня, ждет. Ее глаза такие же темные, как и у Алессии, но в них не загадочность, а тоска. Вероятно, из-за того, что она волнуется о дочери. Впрочем, по морщинам на лице и седине в волосах ясно, что ее жизнь и без того нелегка.
«Некоторым женщинам в Кукесе тяжело живется», – вспоминаю тихие слова Алессии.
Миссис Демачи нервно моргает – ей явно не по себе в моем присутствии, и от этого я чувствую себя виноватым.
– Моя подруга Магда написала о мужчине, который помог моей Алессии и ей самой. Это вы? – нерешительно спрашивает она.
– Да.