Ну все, ему конец!

Застав мерзавца врасплох, я в гневе сшибаю его наземь.

– Гребаный ублюдок! – рычу я и, сев на него, бью по лицу – раз, другой.

Он пытается ударить меня, но я уворачиваюсь. Сильный, зараза! Он брыкается, и я хватаю его за горло, а он вцепляется в мои руки, пытаясь стряхнуть. Плюет мне в лицо, но я снова уворачиваюсь, и слюна падает ему же на щеку. От злости он начинает брыкаться еще сильнее и кричит на меня. Я не понимаю ни слова, и наплевать, я лишь крепче сжимаю его горло. Сдохни, ублюдок!.. Его лицо краснеет, глаза выпячиваются. Я бью его головой о плитки пола и радуюсь, слушая глухой стук.

Позади меня кто-то кричит.

«Алессия!»

– Слезь! – орет по-английски ублюдок.

Меня хватают и пытаются оттащить. Оттолкнув чужие руки, я наклоняюсь низко-низко, так, что чувствую вонь изо рта этого мерзавца, и рычу ему в лицо:

– Еще раз тронешь ее – и я тебя убью на хрен!

– Треветик! Максим! Макс! – кричит Том.

Он хватает меня за плечи и стаскивает на пол. Часто дыша, я поднимаюсь на ноги. Меня аж трясет от злости и жажды мести. Ублюдок пялится на меня с пола, а отец Алессии с ружьем наперевес встает между нами. Зло глядя на меня, он взмахивает ружьем, приказывая отойти, и я неохотно отступаю.

– Успокойся, Максим, ты ведь не хочешь вызвать межнациональный конфликт? – говорит Том.

С ненавистью глядя на меня, ублюдок поднимается с пола.

– Ты как все англичане – мягкий и слабый, а ваши женщины тверды.

– Слышь, ты, дерьмо, моей мягкости хватит, чтобы навалять тебе по первое число!

Приступ ярости сходит на нет, и я слышу, как за спиной волнуется Алессия.

«Черт».

Отец стоит между двумя мужчинами, оценивающе разглядывая обоих.

– Вы пришли в мой дом и учинили здесь насилие! На глазах моей жены и дочери! – говорит он Максиму и Тому.