Алёна молча слушает.

Только раз мне кажется, что на ее лице мелькает тень боли, но она так хорошо владеет собой, что мне остается только позавидовать и попросить боженьку дать мне хотя бы половину ее выдержки, пока моя жизнь не полетела в тартарары. Но где я, а где самообладание?

— Ты ведь тоже бежишь, - вот так оригинально «соглашается» сестра. - Мы оба знаем от чего и от кого. И раз уж ты заговорила обо мне, то имей ввиду… Все твои слова - правда. Чистая правда. Я никогда не смогу полюбить Сергея, всегда буду обожать своего сына от него, но…

Она запинается, сглатывает, и это единственное проявления слабости, которое она себе позволяет. Буквально несколько секунд ее лицо перекашивает от острой внутренней боли, а потом она просто отводит назад волосы - и снова становится той непробиваемой Алёной, чьей стойкостью я всегда восхищалась со щенячьим восторгом.

— Но я всегда буду думать, что мой сын должен был быть от другого человека. И хоть это не может быть правдой - всегда буду искать в нем черты другого мужчины. Ты права, Вера, - повторяет, безразлично пожимая плечами, - и поэтому я хочу сделать для тебя то, что никто не сделал для меня - дать тебе шанс остановиться. Пока еще не слишком поздно.

Ее спокойный голос сглаживает все острые углы моей злости. Как будто кто-то прошелся по ним мягкой шкуркой, убрал все сучки и зазубрины, и остались только спокойные взвешенные эмоции.

Я ведь не люблю Олега.

Это правда, и я никогда не скрывала ее даже от него самого. Там, на острове, когда он сделал мне предложение, я ни разу не сказала ему о своих чувствах. Вернее, сказала, что дорожу им и что ценю его заботу и терпение. А он как будто и не пытался выяснить. Наверное, если я для Алёны как на ладони, то для супер-проницательного Юпитера - абсолютно полностью открытая книга.

И все же.

Я подхожу к окну, одергиваю занавеску и беззвучно выдыхаю, потому что машина Олега уже во дворе, в сопровождении длинного кортежа близких друзей. Он никак ее не украшал, сказал, что украшать дурацкими цветами и ленточками элитный автомобиль - пошло и беззвучно.

Алёна бесшумно становится рядом, и мы обе наблюдаем, как Олег и Меркурий выходят из салона. Из стоящей сзади машины выпрыгивает пара девушек. Одна бегает вокруг них с фотоаппаратом, а другая тянется к Максу, поправляя край платка в нагрудном кармане его пиджака. Я абсолютно не смотрю на Олега, потому что он точно не смотрит ни на одну особь женского пола и в состоянии самостоятельно поправить одежду. Но Меркурий… Девица задевает его бедром, потом зачем-то сует пальцы в его волосы, делая вид, что наводит «красоту». Я даже «вижу», как смеется, переступая с ноги на ногу, как лезет ему под руку.