На мгновение наивность маминой подруги заставляет меня рассмеяться, болезненно, горько.

— И многое Александр Ставров сейчас делает по закону? Ты прибежала ко мне напуганная. Говоришь, он всю больницу с ног на голову переворачивает, все шишки перед ним пляшут, а ты мне про закон рассказываешь. Где он этот закон? Для всех ли он одинаков? Или трактовка зависит от связей и денег на счетах?

Размазываю слезы по щекам, а тетя Варя притягивает меня к себе и обнимает.

— Все хорошо, будет, Алинушка, хорошо, он же не изверг. Ты девушка хорошая… честная, чистая, не будет он жесток с тобой…

На мгновение оттягивает меня от себя и в мои глаза заглядывает.

— Он… он к тебе приходил… да? Мы с ним чутка разминулись в коридоре…

Киваю часто — часто…

— Да, приходил…

— Что сказал тебе?

— Велел собираться.

Добрый врач улыбается, подбадривает.

— Видишь, не разлучает тебя с сыном. С собой забирает. Он поможет Владу. Думай о сыне, а я… я его глаза видела… они у него огнем горят, страстью… страшной… я сначала это на бешенство списала, а теперь понимаю… ты на него так действуешь…

— Я сына от него скрыла. Понимаешь, тетя Варь? Он…

— он мужчина, Алина, а ты женщина. Хоть ты и умная, но жизни не знаешь. Хочет он тебя. Иначе глаз бы так не горел. Не пришел бы к тебе. Как ты и сказала для человека его возможностей — ему ничего не стоило сына забрать, а мы бы с тобой не сном не духом. Не сделал он этого…

— Я… мне нужно собираться.

— Я помогу. Слабая ты. Тебя тоже еще на ноги поставить нужно.

Женщина встает и одергивает белоснежный халат, смотрит на меня как-то по-доброму и собирает мою небольшую сумку, а я достаю телефон и звоню маме.

— Ало, Алинушка, как ты доча? Как Влад сегодня?

— Мам, все очень хорошо, мы в столицу летим, лечится.

Слышу вдох и всхлип.