— Мама…

Резко распахиваю глаза. Нахожу себя лежащей в постели. К руке присоединен катетер, вижу капельницу, незнакомый низкий потолок, почему-то круглый, будто сужающийся в углах, и гул… странный гул, который не заканчивается, не стихает.

Несколько раз моргаю, даже щипаю себя за руку, чтобы понять, что не сплю.

— Где я? — выдаю тихо, не надеюсь, что получу ответ, но все же слышу:

— В моем самолете.

Поворачиваю голову на звук и вижу Лекса. Он сидит в кресле, крепкие пальцы поигрывают кубиками льда, выкручивают стакан. Красивые пальцы. Сильные. Наглые. Умеющие доставлять удовольствие.

Рукава закатаны, демонстрирует широкое предплечья с золотым массивным браслетом от часов, золотистая поросль волос.

Мужественность. Именно первобытное мужское начало, скрытое под налетом цельности.

Не могу не смотреть на него, прикусываю губу, рассматриваю. Он сейчас без галстука и пиджака, расслабленный сытый хищник,

Он поворачивает голову в мою сторону. Смотрит на меня чуть прищурив глаза. Все такие же ледяные. С отблеском внутреннего пламени. Опасные. Хищные.

Не выдерживаю этого взгляда, опять засматриваюсь на его руку, что держит бокал и неожиданно для себя понимаю, что ищу кольцо, которого нет…

Неожиданно раздается вопрос, и я в шоке поднимаю взгляд на мужчину:

— Почему ты назвала моего сына Владиславом?

Впивается взглядом в мое лицо, смотрит так, что у меня пальчики на ногах поджимаются.

Повисает молчание, которое ни один из нас не стремится нарушить.

— Где мой сын, Лекс?

Задаю встречный вопрос и мотаю головой из стороны в сторону, ищу и не нахожу. Понимаю, что комната, в которой я нахожусь, если так можно выразится, спальня и кувеза с моим малышом здесь нет.

— Он под наблюдением врачей, — наконец доходит голос миллиардера, и я подрываюсь с места.

— Мне нужно к нему, я хочу его видеть.

Начинаю бултыхаться в кровати, но Лекс слишком быстро оказывается рядом и толкает меня обратно, падаю на подушки.