Эмин толкает его кулаком в плечо.

— Заткнись, ради всего святого, во что ты веришь — то есть девок и бухла. Наш друг потерял себя. Это намного трагичнее, чем потеря бизнеса или друзей…

— Не драматизируй, Эмин. Я не потерял друзей. Вы же здесь. Оба, — тру ноющие виски, спускаюсь ладонью по скуле, натыкаюсь на какую-то подозрительно густую растительность на своих щеках.

Что это такое.

— Да, дружище. Ты оброс, как бирюк. Костюм мятый. Кофемашину перетащил в кабинет!

— Эспрессо с коньяком, — принюхивается к моей опустевшей чашке Эмин. — Полная пепельница сигарет… Ты что, живешь на работе, как в прежние времена, когда папаша все на тебя скинул? Хочешь опять загреметь в больницу с острым приступом гастрита?

— Боюсь, у него уже не гастрит, а вот такая язва! — разводит руки в стороны Кирилл. — Так… Все. Моим глазам больно!

— У меня вообще кровь из глаз, — подхватывает Эмин.

— Смотреть на это ничтожество выше моих сил. Скручивай его, выводим на свет, бреем бороду, стрижем ногти… Превратим оборотня в человека.

— Не перегибай, бро. С ногтями у меня полный порядок! — возражаю вяло, но потом украдкой бросаю взгляд на пальцы. Полный порядок. — И бороды у меня нет! Только легкая щетина.

— Легкая щетина у меня. Потрогай! — поворачивается левой щекой Эмин. — Трехдневная выдержанная, выровненная опытной рукой лучшего барбера в столице! Но у тебя, дружище, полный отстой…

— Полный! — поддакивает Кирилл.

Друзья выталкивают меня из кабинета. Едва ли не поджопниками.

— Ладно-ладно, я иду. Иду… А где мой телефон? Мне нужен телефон… Ай! Иду! Иду…

Вываливаюсь на улицу, морщусь.

Реально, яркий день! А я уснул сидя, за столом.

Прежде никогда не засыпал, работая.

Но после исчезновения Марики я целую неделю не спал, искал ее всюду, а потом, поняв, что найти не в силах, вернулся к работе, и…

Сколько прошло времени?!

— Какое сегодня число?