Я смутилась, рассказывать про этот дурацкий способ выхлестнуть эмоции не хотелось, но мама так настойчиво на меня смотрела…

Я раскололась.

А потом прочитала маме два свежих написанных рассказа, про молодого, но очень амбициозного детектива Степу Нахлобучко. Рассказы были больше юмористические, чем детективные, расследовались какие-то мелочи, и назвать из серьезной работой было сложно.

Мама дослушала.

Мама попросила еще.

Так и вышло, что теперь я ей читала не Лукьяненко, а одну-две главы свеженаписанного текста. Да-да, от рассказов я уже перешла к полнометражным книгам, они давали мне больший простор для разгула фантазии. Писала по главам. Маме нравилось. Но вот за то, что она вынудила меня читать мои дурацкие словоизлияния перед кучей народу… Даже не знаю, когда я её прощу за это.

Когда я заканчиваю – понимаю, что вокруг меня царит мертвая тишина. Все сидят молча, Кира – даже дыхание затаила. Когда я сворачиваю листы в трубку снова, в этот раз куда более смущенная, чем в начале этих дурацких чтений, Кира обиженно выпячивает губу.

– Ну это! А кто убийца-то?

– Дворецкий, – вредным голосом сообщаю я, и когда Кира начинает таращиться на меня еще сильнее, вздыхаю.

В истории моей, конечно, нет никаких дворецких. Какие дворецкие, в книге у меня Степка на дачу выехал, маме картошку помотыжить, а там кто-то соседа лопатой по темечку прибил.

И думали все, что это из-за картошки, пока на территории его участка не нашли два схрона с золотишком и третий – вскрытый, без золотишка.

– Я до завтра еще продолжение напишу, – милосердно предлагаю я, и Кира второй раз за полчаса светлеет челом.

– И к нам принесешь? Почитаешь?

– Да куда ж я денусь? – кошусь на маму. – Мы в ответе за тех, кого прикормили. Хоть даже и текстами.

Мама устала, мама хочет “домой” – то есть к нам в палату. Вообще-то совместное проживание тут не приветствуется, но мне как сотруднице санатория и родственнице пациентки не только разрешили, но и комнату побольше нам с мамой выделили.

До комнаты я маму везу сама. Тут провожаю до ванной, помогаю умыться. Отвожу в спальню, даже одеяло подтыкаю.

Мама засыпает не сразу. Сначала стискивает мою руку крепко и требовательно.

– Ну что, ты решила?

Она волнуется. Ей я сказала о своем маленьком секрете несколько дней назад, как только тест сделала и она… Она почему-то плакала. И который день спрашивала меня, что я решила, хоть изо дня в день и получала один и тот же ответ.

– Я не собираюсь делать аборт, мам. И не собиралась.