– После этого мы с мужем решили отказаться от квартиры в доме восемнадцать на улице Клер. Вскоре мы продали ее риелторской компании; та собиралась закончить реновацию и добавить квартиру в портфолио для сдачи в краткосрочную аренду американцам. – Марселла пожала плечами. – Нам хотелось поскорее отделаться от нее.

– Я вас понимаю, – сказала Эстель.

– О, – продолжала Марселла. – Я чуть не забыла про цепочку.

– Цепочку? – спросила я.

– Да, Эд случайно нашел ее в углу тайника. – Она покачала головой. – Как у него хватило храбрости спуститься в такое жуткое место, я не знаю. – Она подбежала к антикварному бюро, достала из ящика маленький конверт и вытряхнула из него на ладонь Эстель медальон на цепочке. Замок был тугой, но она сумела его открыть. Но медальон был пустой.

– Все это просто… невероятно, – пробормотала Эстель, явно потрясенная.

Я пробежала глазами по страницам дневника, читая милые рассуждения Кози об ее маленьком мире, надеждах, мечтах и страхах. Потом мой взгляд остановился на страничке в конце тетради. Один отрывок особенно меня поразил.

«Тут, внизу, у меня было так много времени на мысли, и я хочу сказать, что, по-моему, самые важные вещи в жизни – это благодарность, умение прощать и любовь. Мама всегда учила меня быть благодарной. И когда ты говоришь «спасибо», это делает счастливее других людей. И надо уметь прощать, потому что жизнь слишком короткая, чтобы все время сердиться. Это неинтересно. И еще любовь – когда ты любишь всем сердцем, никто и ничто не могут отнять это у тебя».

– Вы плачете, – сказала мне Эстель. Ее глаза тоже были мокрыми от слез.

– Я всегда надеялась, – сказала Марселла, – что после всех немыслимых испытаний, которые выдержала Кози, ее история поможет кому-нибудь.

– Она уже помогла, – сказала я.

Мы с Эстель долго сидели в ближайшем кафе, когда вышли от Марселлы.

– Как ты думаешь, Кози осталась в живых? – спросила я, прихлебывая вторую чашку двойного эспрессо. – Может, она и сейчас живет где-то рядом?

– Возможно, – ответила она, глядя на маленького медвежонка. – Хотя, как ни печально, я думаю, что это маловероятно.

На небе шла борьба: то светило солнце, то наползали темные тучи; они боролись друг с другом, как прошлое и настоящее. Исход битвы был неясен.

Уходя на занятия, Эстель сунула мне ящичек. Я задержалась в кафе еще на некоторое время, думая о Кози. Открыла крышку ящика и достала дневник.

«Сегодня мой половинный день рождения, – гласила одна запись. – Дедушка споет песенку, а мы с мамой купим в пекарне круассан». Это были слова ребенка из другой эпохи, неведомой мне души, и все же я слышала ее голосок, громкий и чистый, словно она сидела рядом со мной на этой скамье и болтала ножками, как когда-то Алма.