– Я бы этого не допустил.

– Но ты уехал! – Она взглядывает на меня, и по ее щекам ползут еще две слезы. – Ты просто уехал и не стал со мной разговаривать, и это было так ужасно, потому что я ведь только с тобой поняла, что нашла своего человека. И что это ты.

В груди у меня все переворачивается, и я рывком снимаю рубашку через голову, а потом прижимаю Харлоу к себе. Мне нужно почувствовать ее кожу своей, нужно, чтобы мое сердце было как можно ближе к ее сердцу, и она сбрасывает халат, прижимается ко мне, обвивает руками мою шею.

Харлоу, которую обычно видят другие, – это сила, с которой нужно считаться. А вот такой ранимой Харлоу бывает редко. Она только что призналась, что чувствует то же самое, что и я: что это оно самое, что я нашел свою девушку и что эта девушка – она. И я очень не хочу все испортить.

– Мы будем говорить всегда и обо всем, – обещает она, уткнувшись мне в плечо. – А ты никогда не бросай меня больше. Поклянись.

– Клянусь. – Я отстраняюсь и целую ее, легко, почти мимолетно коснувшись ее губ и думая, что это будет просто маленький поцелуй в знак подкрепления клятвы. Но ее рот приоткрывается, и звук, который она издает, представляет собой нечто среднее между рыданием и стоном. И, черт меня побери, это самый сексуальный звук, который я когда-либо слышал от нее, потому что он такой… настоящий.

Ее язык тут же скользит по моим губам, зубам, моему языку, и от ее умоляющих страстных постанываний у меня совершенно сносит голову. Она проводит руками вдоль моего тела вниз и прижимает ладонь к переду моих джинсов, и если я и раньше был уже возбужден, то от ее прикосновения возбуждаюсь еще больше и хочу ее так сильно, что мне как будто под кожей чиркнули спичкой.

Она расстегивает пуговицы и просовывает руку внутрь, мне под боксеры и с приглушенным стоном обхватывает ладонью мой ствол. И больше всего на свете мне нужно сейчас спустить джинсы к лодыжкам и закинуть ее ноги мне на талию.

Мне нужны ее кожа, и ее стоны, и ее горячее дыхание у меня на шее. Мне нужен ее вкус на моем языке и…

– Я принимаю таблетки, – говорит она между страстными, сосущими поцелуями. – Я начала в тот день, когда у меня начались месячные.

– Господи всемогущий, – со стоном отвечаю я. – Это самый лучший набор слов в мире за всю историю человечества!

Она смеется, стягивая с меня джинсы, и я отбрасываю их вместе с кроссовками, набрасываясь на нее и притискивая ее к стене.

– Потом я буду более терпеливым. – Я проникаю рукой между ее ног. Мои пальцы скользят по ее клитору, вниз, туда, в это невероятное тепло и влажность. О черт. – Потом я не буду торопиться, но сейчас…