– Этого ты не можешь знать ни сейчас, ни завтра, ни через десять лет, Тони, – звучит уже мягче. – Никто из нас не знает, сколько нам отмерено в этой жизни, но это не значит, что нашему ребенку уготована такая же, как тебе, судьба. Мы оба здоровы, мы оба молоды, мы в состоянии поднять хоть целую футбольную команду, ну же, Кулагина!

Вик улыбается. Глаза на мокром месте, а он улыбается. Вот только я не готова разделить его радость. Меня, как в болото, засасывают собственные страхи. Они, подобно липким щупальцам, ползут из всех щелей. Окутывают, обнимают, обволакивают. Нашептывая ужасы, заставляют бесконечно крутить в голове “а что”, “а если”, “а как”. Их так много, что они сдавливают виски. Голова начинает кружиться. Сомнения утягивают меня в свою темноту, и картинка перед глазами неожиданно начинает плыть. А потом окончательно чернеет. Я падаю в первый в своей жизни обморок.

Глава 39

Глава 39

Глава 39

Виктор

– Сейчас для нее главное – покой. Желательно по максимум исключить все эмоциональные потрясения и стрессы. Потеря сознания и перенапряжение в ее положении – это плохо и может быть чревато неприятными последствиями. Думаю, вы это и сами понимаете, Виктор? – уже стоя на пороге, дает последние наставления врач скорой.

– Понимаю, разумеется. Исключить все раздражители – запомнил.

– Желательно, чтобы Антонина сейчас поспала. Лишний раз ее не тревожьте.

– Хорошо, спасибо вам за то, что быстро отреагировали, доктор.

Распрощавшись с бригадой медиков, закрываю дверь и возвращаюсь в спальню. Там, в ворохе одеял, укрывшись до самого носа, лежит Кулагина. Не спит. Чутко дремлет. Думаю, несмотря на усталость ни я, ни она в подобный момент уснуть не сможем. В голове слишком много мыслей, а в сердце противоречий. Это какая-то дерьмо-драма ночь! Если можно так сказать о ночи, когда ты стал самым счастливым человеком, при этом ухнув куда-то в бездну собственной души.

Опираюсь плечом на косяк и устало потираю лицо. Время – раннее утро. За окнами уже светло. Дождь так и не прекратился. Так и продолжает барабанить по крышам высоток и машин. Жители столицы разъезжаются по своим рабочим местам. Я на ногах без малого сутки. И это были жутко выматывающие сутки. Тело ломит, глаза режет. Только мозг, как заведенный, бесится в черепной коробке, не желая засыпать.

Присаживаюсь на край кровати. Тони лежит ко мне спиной, отвернувшись к окну. Такая маленькая и потерянная, что просто… млять. Порывисто заправляю прядь ее шоколадных волос за ушко. Она вздрагивает, но и дальше упорно делает вид, что спит. Не хочет разговаривать? Вероятно. Я могу ее понять. Задевает ли меня подобное после случившегося? Еще как. Где-то на физическом уровне скребет от ее недоверия. Но я готов наступить на горло собственной гордости. Все это херня! Буквально полчаса назад я, пздц, как перепугался…