— Улыбнись, — заглянув в моё созерцающее округу лицо, попросил парень.

На его лице плясала улыбка, так что улыбнуться в ответ не составило особого труда.

— Хорошо, а ты мне расскажешь к кому мы пришли?

— Конечно! Сначала мы зайдём к Валерке и Никите, — начал он загибать пальцы на каждом имени, — потом к Светочке, Танюшке, Азальке, Толяну…

На последнем имени медсестра покачала головой, потупив взгляд куда-то в район плинтуса. Оливер взгрустнул и тяжко вздохнул, коротко спросив: «Когда?» На что индеец ответила: «Уж месяц как…»

Я тоже прониклась их прегрустными интонациями и даже, мне кажется, поняла, о чём речь, но посчитала некорректным интересоваться, так что просто горько вздохнула в такт двум страдальцам.

— Вот чёрт! — всё же выругался Оливер.

— Это жизнь, — повела плечами дежурная и даже сумела удивить меня мудрым изречением, а я-то думала у неё не голова, а тыква с Хэллоуина, у которой вместо мякоти и семечек внутри свечка плавится: — бывает, что ты её, но чаще — наоборот…

— Дети — не могут сражаться. И вообще — жизнь не должна быть для них войной, — пакеты уже были раскиданы вокруг нас, а его кулак с силой впечатался в пасть крокодила из сказки об Айболите, «повредив» ему зуб.

— Се ля ви, — вновь блеснула крупицами интеллекта медсестричка.

В этот момент из приёмной, где находился её пост, раздалось треньканье стационарного телефона, и она поспешила нас покинуть.

Оливер с шумом выдохнул, коротко взглянул в мои глаза, но быстро отвёл взгляд, а я всё же успела заметить, что теплившаяся в его глазах ещё минуту назад доброта, была безжалостно сменена холодом Арктики, только пингвинов (или кто там живёт — белые медведи?) не хватало, чтобы они стремительно один за другим скатывались по «заледенелой» радужке прямиком в воды Северно-Ледовитого океана. Это был взгляд Шера, и сейчас я отчётливо видела схожесть.

Я погладила его по плечу, не зная, что сказать, потому что, видимо, мне блистать было нечем, не то, что этой девице с зашкаливающим Ай-Кью, Олли сморгнул и вновь воззрился на меня оттаявшим взглядом. Вот что значит — работник сцены! Да он прирождённый актёр.

— Кого я первыми по списку называл, Ленк? — спросил он меня.

— Валеру и Никиту? — неуверенно предложила я вариант, который казался мне верным, хотя моей памяти доверять не стоит.

— Точно! — указал в мою сторону двумя указательными пальцами Оливер.

Я заметила, он любит жестикулировать. Иногда просто ладонью, иногда в дело входят пальцы, но руки постоянно в движении. Любой его рассказ или даже просто заданный вопрос сразу обретает объёмы и границы, появляется абстрактная картинка. Это здорово.