— Стой! — он схватил мою руку, резко меняя гнев на милость. — Подожди. Прости, я перегнул. Конечно же, ты не такая, — он вздохнул, вновь прижимая к своей широкой груди, и стал тормошить мою макушку.

— Эй, ты зачем так активно лапаешь мои волосы?

— Проверяю нимб.

— Его там нет.

— Потеряла? — он нехотя отлепился от меня и вновь занял своё место, схватив мою руку, стал выводить на ней пальцем неведомые узоры.

— Щекотно… Нет, какой ещё нимб?

— Круглый.

— Мм… Не-а, не припомню… Тём, — он вздрогнул и вальяжно улыбнулся, — ты так неприлично нежен, что…

— Что я? — выдрал он свою руку, забавно округляя глаза, будто я застала за просмотром канала для взрослых в глубокую ночь.

— Нежен, — повторила я, следя за его реакцией. Оказывается, этого парня можно смутить!

— Чтобы больше я от тебя таких слов не слышал.

— Есть, сэр, — хохотнула я, зная, что миссия невыполнима и никакой Том Круз его не спасёт.

А потом мы ещё полвека препирались, шутили, говорили друг другу всякие глупости и радовались как два идиота. Вот же оно счастье!

Я не заметила, как стрелки часов доползли до шести вечера, когда телефон Шера стал надрываться, словно собирался рожать прямо здесь и сейчас, впрочем, так оно и было — телефон рожал звонок от его любимой банды.

— Привет, Дэн. Какие дела? Нет, я со своей девушкой. То есть? У нас всё хорошо, — он окинул меня нежным (сто раз нежным, хоть Артёмка и запретил употреблять это слово в его отношение) взглядом. — Я разобрался. Что вы? — он вдруг резко перешёл на крик. — Вот идиоты! Сейчас буду, только малышку закину.

Он сбросил, яростно вцепляясь в руль.

— Что-то случилось?

— Пристегнись.

— Артё-ё-ём, — жалобно возопила я, пристегнув ремень. Чего и следовало ожидать, мой благоверный обратил на меня внимание. Я уже давно стала замечать, что его по имени, по сути, никто и не зовёт, только Олли и, наверное, родители, но ему это нравится, хотя он никогда не признается. Но это не важно, пусть делает вид, цепляя свою арлекиновскую маску, но я-то вижу глубже и даже знаю маленькую управу, чтобы задобрить нахохлившегося Шерхана.

— Что?