Она смеялась до слез, а я держался рукой за грудь, в попытках совладать с приступом смеха, который нас обуял.

Спустя несколько секунд я бросил взгляд и увидел, что ее смех перешел в поток слез. Я перестал смеяться и нервно посмотрел на нее, гадая, что же произошло.

Я положил руку ей на ногу, но она смахнула ее, плача еще сильнее, почти задыхаясь. Я стал паниковать. Что происходит? Я не знал, что делать.

– Тебя не было три месяца, Арчер. Три месяца! – выдавила она, сбиваясь на последнем слове. – Ты не писал. У тебя не было телефона. Я даже не знала, жив ли ты. Тепло ли тебе. Мог ли ты разговаривать, с кем надо. – Она снова всхлипнула.

Я посмотрел на нее и остановился на обочине, на грязном клочке земли рядом с берегом реки. Я обернулся к ней, как раз когда она распахнула дверь и пошла вдоль дороги в своем маленьком черном платье. Что, черт побери, она делала? Я тоже выпрыгнул и побежал догонять ее. Под ногами сыпался гравий, а она все шла на своих высоких каблуках.

Полная луна висела над нами, освещая все вокруг, так что я ясно видел ее впереди.

Догнав ее, я схватил ее за руку, и она остановилась и развернулась. По ее щекам текли слезы.

– Не убегай от меня, – сказал я, – я не могу тебя позвать. Пожалуйста, не убегай.

– Ты убежал от меня! – сказала она. – Ты убежал от меня, и я умирала понемногу каждый день! Ты даже не дал мне знать, что ты цел! Почему?

Ее голос сорвался на последнем слове, и сердце сжалось у меня в груди.

– Я не мог, Бри. Если бы я написал тебе или еще как-то связался, я бы не смог удержаться. А мне надо было держаться, Бри. Надо было. Ты – моя страховка, а мне надо было сделать это, не чувствуя себя в безопасности. Я должен был.

Она стояла молча несколько минут, глаза смотрели мне на руки, а не на лицо. Мы оба дрожали, дыхание вырывалось белыми облачками изо рта.

Внезапно я понял. Бри сдерживала чувства от моего отъезда все три месяца, а мое возвращение прорвало плотину. Я знал, каково это, когда эмоции, поднимаясь на поверхность, захватывают тебя, каково терять контроль над собой. Знал получше многих. Поэтому я и уехал. Но теперь я вернулся. И теперь пришел мой черед быть сильным – ради Бри. Теперь я мог им быть.