Она осушила стакан.

– Боже ж мой, мне тридцать два года… это уже не молодость… Должен же быть какой-нибудь чудный рай… не вся эта муть c арфами и ангелами, но, может, как на земле, только без проблем. Как же, обязательно должен быть. В конце концов, многие же умнейшие люди верят – и президент, и Клэр Бут Люс… Может, мне тоже стать католичкой или вроде того? Кажется, я родилась в католичестве, но в церковь так и не ходила. Но, понимаешь, Джен, обязательно должен быть рай, а иначе как же быть со всеми детьми, которых убил Гитлер, как быть c людьми, которые родились слепыми и глухими, как Хелен Келлер. Если бы потом ничего не было, это было бы просто нечестно. Почему такая очаровательная женщина, как Хелен Келлер, не должна ни видеть, ни слышать, а кто-то вроде тебя иметь все, если потом это как-то не выравнять? Конечно, рай есть. Посмотри на мою сестру, живущую c этим придурком Чарли. Почему мне должно так везти, а сестре – прозябать в Астории без гроша, если потом не будет рая? Обязательно есть… Эй, Джен, а перед смертью больно? Ты боялась? Побудь со мной, Джен… Я только схожу за таблетками – я хочу к тебе.

Она побежала в ванную. Пузырек c пилюлями был спрятан за баночками c солями для ванн. Осталось только шесть! Она молниеносно их проглотила. Хотя шести хватит. Может, еще аспирину? Целый пузырек аспирину поверх пилюль? Черт! Аспирина осталось только пять таблеток. Она их проглотила. Виски больше не осталось, но в баре Энн держала бурбон для Кевина. Если шотландское виски залить бурбоном… Она стала выходить из ванной, пошатнулась – и стакан, который она держала в руке, вдребезги разбился о кафельный пол. О боже ж мой… Энн так сердится, когда она что-то бьет. Нили наклонилась собрать осколки. Это был обыкновенный стакан из бара, но, зная Энн, она не сомневалась, что стакан был хрустальный или вроде того. Она подняла длинный осколок. Ого, это то, что надо, – разок резануть по запястьям, и похороны у нее будут не хуже, чем у Дженнифер. Интересно, вокруг нее тоже будет драчка? Потребует ли Тед Касабланка, чтобы ее похоронили там, на Западе, или же очнется ее полоумная сестрица и предъявит свои права? Боже ж мой, только подумать – провести остаток жизни на каком-нибудь вонючем кладбище в Астории. Энн, конечно, будет стремиться соблюсти все приличия, но ей-то самой, Нили, хочется, чтобы у нее были самые пышные похороны… пышней, чем у Дженнифер. Впрочем, пышней не бывает. Ну ладно, такие же, как у Дженнифер. Ну а если рая нет и Бога нет? Тогда она будет мертва, но насладиться этим не сможет. Но – она все еще держала осколок в руке – если бы она почти умерла, было бы столько же шуму. Как тогда, в Голливуде… может, они даже станут умолять ее вернуться, и все начнут извиняться. И тогда, если нервы не подведут, она сможет петь, и все опять будет замечательно…