* * *

– Давай, тварь! – От очередной сильной пощечины голова вновь дернулась в сторону, а резкая пульсирующая боль в затылке заставила непроизвольно, но слабо поморщиться. – Открывай глаза! – Ещё один удар. – Открывай!!

– Не перебарщивай, Шейн! Если сделаешь что-то не так, то знаешь, что будет.

Второй голос, оказавшийся намного тверже и грубее, заставил Дарена сделать усилие и напрячь пальцы. Поднять веки пока не получалось – они будто бы налились самым настоящим свинцом – но сознание всё же оставалось более или менее ясным, а рефлексы не подводили – это самое важное.

– Для Босса главное, чтобы он мог слышать и видеть, – яростно прохрипел он, – а я клянусь, что эта мразь ни за что этих чувств не лишится.

От нового мощного удара Дарен зарычал и неосознанно дернулся, собираясь ответить этому ублюдку тем же, только вот пошевелиться почти не мог. Его руки оказались прочно скованны за спиной, хотя, в то же время оставались по возможности свободными, потому что никак не привязывались к спинке стула. Ещё один удар. Затем ещё. И ещё. Он с силой стискивал зубы и сжимал пальцы в кулаки, не переставая думать о том, как вернет этому сукину сыну вдвое больше той боли, которую тот причинит ему. И Дарен был уверен – тот её не выдержит.

– Шейн! Хватит! – Гневно прошипел второй мужчина, и удары прекратились, когда его твердый голос прозвучал совсем рядом. – Что ты, черт возьми, творишь?

– Не стой у меня на пути, Декс!

Шевелиться было больно. Дарен не знал, насколько серьезны повреждения – кровь текла из носа и разбитой губы; лицо ныло; ребра ломило – но ему было плевать. Он просто знал, что должен жить ради Неё. И ради Неё, превозмогая острое жжение в горле, делал каждый последующий вдох.

Его мучитель занес свою руку для того, чтобы нанести ещё один удар, и, предчувствуя это, Дарен сильнее стиснул зубы.

– Довольно, Шейн! – Металлически ледяной голос, словно острая бритва, полоснул лезвием по оголенному сознанию. Всё в комнате – даже само время – остановилось и замерло, покорно преклоняясь перед своим повелителем. – Дай ему прийти в себя.

Дарен ощутил, как тело напряглось, а затем затряслось от сильнейшей на свете ярости, и, пытаясь восстановить дыхание, открыл глаза. Он медленно поднял голову, зная, что ублюдок не сможет не заметить его внутреннего огня; зная, что только так он поймет, с каким Зверем вступил в схватку.

Шейн нехотя опустил свою руку – он был недоволен и разгневан – но, несмотря на бушующие внутри него эмоции, сдержался и промолчал.