С трудом отхожу от окна, чтобы взять разрывающийся от вибрации мобильник. Не хочу брать трубку. Знаю, что звонит папа с вопросом «где я». Жуть как не хочу отвечать и оправдываться. Но на второй раз пришлось все же поднять трубку.

— Да, папа, — снова подхожу к окну, устремляя взгляд на улицу.

— Ты где?

— Я у Сережи.

— Что значит у Сережи? Сегодня пятница. Мне кажется, у нас был определенный уговор, когда ты ночуешь дома. Ты и так его нарушаешь, мне это не нравится. Давай домой. Живо.

— Я останусь сегодня у него. Мне так надо.

— Я сказал — домой, Полина, — по слогам проговаривает папа.

— А я сказала, что останусь у него. Если ты забыл, мне уже двадцать один год, и я вольна делать то, что считаю нужным. И если я сказала, что мне надо остаться у Сережи, значит мне так надо. Все, завтра увидимся, пап. Пока, — не дожидаясь ответа, кладу трубку и тут же чувствую, как Сережа обнимает меня со спины.

— Неожиданно. Сергей номер один все же явится сейчас с дробовиком и прострелит мне яйца за то, что испортил его дочь, — шутливо произносит Сережа, обдавая меня запахом алкоголя. — Я — негодяй, — продолжает шутить Алмазов, целуя меня в шею.

— Не приедет. И не прострелит. Я думала ты отмокаешь в душе, а ты оказывается пил, в то время как я тебе гадила кухню.

— Уже помылся и выпил стакан вискаря. Осуждаешь?

— Нет.

— Расстреляешь?

— Нет, — разворачивает меня лицом к себе.

— Ты чего?

— Ничего. У меня кексы не получились. Ну ты, наверняка, понял, судя по этой вони.

— То есть ты плачешь из-за кексов?

— Я не плачу.

— Ах, ну да. Ну ты даешь, Поль. Пойдем, — берет меня за руку.

— Подожди. Спагетти нормальные, давай поужинаем.