Пахло свежим воздухом и ожиданиями. Теплый ветерок ворвался в комнату через приоткрытое окно, и я осознала, что забыла его закрыть. Это точно не пойдет на пользу счету за электричество (кондиционер-то работал), хотя, впрочем, я не сомневалась: денег Нико хватит, чтобы несколько лет обеспечивать светом Нью-Йорк.
Я встала, закрыла окно и побрела в ванную. Привела себя в сносный вид и направилась на первый этаж. На последних ступеньках замерла, но, к сожалению, на этот раз не из-за полуголого Нико.
– Нет, – тихо вырвалось у меня.
– Да, – сказал Николас.
Сердце колотилось о ребра, как пинбольный шарик.
Я перевела взгляд с Нико, одетого в черный костюм-тройку, на лежащее на спинке дивана белое платье. По телу взметнулась волна тревоги, но к ней примешивалось что-то еще. Теплое зернышко удовольствия,
Я мечтала быть замужем, хотела иметь собственного мужа, но легкая греза о солнечных деньках и белом заборчике была замарана тенями других женщин. Я отказывалась делиться. Не этим мужчиной. От самой мысли уже сводило живот и начинала болеть грудь.
– Почему ты убил Оскара Переса? – выпалила я.
Нико стоял, спрятав руки в карманы и облокотившись на остров. Глаза у него были глубокими и спокойными, словно океан.
– Потому что ты моя.
Я сглотнула ком в горле. Я не думала, что он соврет, но ожидала, что увильнет. Внезапно стало очевидно, что ноющая тревога в моем сердце станет сильнее, чем любая физическая боль, которой меня мог подвергнуть Оскар.
– Может, ты пошел против судьбы, – прошептала я, глядя на белое платье на диване.
Я не смотрела на Нико, но мне это было и не нужно, чтобы знать: я его, конечно, задела – теперь взгляд Туза обжигал мою щеку.
– Нет никакой судьбы, – отрубил он. – А если бы и была, то в последнюю очередь она свела бы тебя с Оскаром Пересом.
– Значит, она свела меня с
– А ты хочешь святого, Елена?
«Нет, я хочу тебя. Но мне не нужна боль, которую ты с собой принесешь».