Отец открыл входную дверь, выпуская брата и жену, а сам продолжал прижимать меня к себе.
Отец открыл входную дверь, выпуская брата и жену, а сам продолжал прижимать меня к себе.
— Дядя Витя, ну не съедим же мы вашу Янку! — рассмеялась Оксана, надувая огромный пузырь из лимонно-желтой жвачки. — Да, бабусенька? Да, дедусенька?
— Дядя Витя, ну не съедим же мы вашу Янку! — рассмеялась Оксана, надувая огромный пузырь из лимонно-желтой жвачки. — Да, бабусенька? Да, дедусенька?
Оксана так неестественно прильнула к старикам, сложив голову на плечо хрупкой старушки, что даже я поморщилась от лживости этого жеста.
Оксана так неестественно прильнула к старикам, сложив голову на плечо хрупкой старушки, что даже я поморщилась от лживости этого жеста.
— Вить, ну, правда, чего ты? — отец тети Нины вышел вперед, взмахнув коричневой тростью. — Девчонки помогут бабке закатать компот. Яблок в этом году… — старик смешно провел большим пальцем по горлу.
— Вить, ну, правда, чего ты? — отец тети Нины вышел вперед, взмахнув коричневой тростью. — Девчонки помогут бабке закатать компот. Яблок в этом году… — старик смешно провел большим пальцем по горлу.
— Ладно. Я позвоню перед сном, — отец как-то тяжело вздохнул и прижал меня к себе еще раз, только на этот раз хватка оказалась сильнее. Меня практически припечатало к мощной груди. Я запрокинула голову, чтобы вдохнуть его пряно-мятный, с нотками спелой груши, аромат парфюма и покрутила пальцем завитки черных как смоль зачесанных к затылку кудряшек.
— Ладно. Я позвоню перед сном, — отец как-то тяжело вздохнул и прижал меня к себе еще раз, только на этот раз хватка оказалась сильнее. Меня практически припечатало к мощной груди. Я запрокинула голову, чтобы вдохнуть его пряно-мятный, с нотками спелой груши, аромат парфюма и покрутила пальцем завитки черных как смоль зачесанных к затылку кудряшек.
— Люблю, папуль….
— Люблю, папуль….
И вот теперь, мы старались просочиться мимо приоткрытой в зал двери, где спали дедушка и бабушка. Тишину квартиры нарушал только присвистывающий храп деда, такой необычный, даже красивый немного. Можно было бы рассмеяться, только мне было страшно так, что тряслись коленки. Я не привыкла обманывать отца, да и мне было категорически запрещено выходить на улицу одной. Даже в школу ходила под чутким присмотром охраны. Не понимаю, как она смогла меня уговорить? Да что я вру? Конечно, понимаю. Хотелось выглядеть так же взросло, как и она. У сестры в комнате был целый арсенал косметики, а в крохотном карманчике моего хлопкового сарафана валялась гигиеническая помадка со вкусом клубнички. Стены моей комнаты были украшены постерами групп, а над ее широкой кроватью висели красивые черно-белые фотообои. Я носила сарафаны и джинсовые комбинезоны, а сквозь ее прозрачную майку виднелось кружево белья. Она накручивала волосы на плойку, а я заплетала тугую косу, чтобы не лезли в глаза. Она протирала лакированные босоножки, а я сквозь весь длинный коридор смотрела на свои розовые кеды, стоящие у входной двери.