— Олег, мы обсудили это. В этой жизни я повидала уже многое, кроме работы. Даже замужем побывала, — ее светлая улыбка на миг дрогнула. Она нахмурилась, поджала губы, будто погрузилась в не слишком светлые воспоминания, но только на миг.

— Почему даже?

— Потому что так правильно. Только благодаря тебе, милый, я поняла, что есть исключения, — Янка соскользнула с меня и, подобрав с пола раскиданные подушки, направилась в ванну.

— Так, поясни… — кожей чувствовал всю силу напряжения. Яна резко наклонялась и быстрыми рывками подбирала одежду. Скинув все в белую плетеную корзину, скрылась в темноте ванной. Накинув халат, пошел за ней, успев перехватить захлопывающуюся дверь.

— А чего пояснять? — она скользнула за стеклянную перегородку и включила сильный напор горячей воды, заволакивая паром обзор. — Это правильно, когда выходишь замуж, когда встаешь за чью-то крепкую спину, надеясь на женское спокойствие и столь дефицитное в наше время счастье. Отдаешь всю себя, надеясь на защиту и поддержку. Правильно — рожать детей и заботиться о них. Правильно быть рядом с мужем, разделяя все проблемы и радости. Это правильно, Олеж. Но теперь я понимаю, что лучше пусть все будет так, как есть. Как ты там говорил? Жить неправильно, но счастливо? Так? Вот я и буду жить в грехе, но зато счастливо. И никто не посягнет на моё счастье, потому что я его заслужила. И ты его заслужил, — она повернулась лицом к стеклянной перегородке и приложила ладонь. Матовое запотевшее стекло в одно мгновение стало прозрачным. Фигура, линия груди, темная кожа сосков — все стало таким соблазнительно— притягательным, — Мне нравится, что ты рядом. Ты прав, мне больше не нужны слова. Достаточно действий. Я вижу тебя насквозь. Ты же контролируешь каждое слово, чтобы не расстроить меня. Фильтруешь всё, отбрасывая то, что может ранить. Принимаешь решение, не советуясь. Но мне нравится. Мне нравится всё, что ты делаешь. Я там, где должна быть. И не нужен мне штамп, потому что выучила урок навсегда. От этой чернильной кляксы в паспорте все беды. Только от нее….

— А как же дом, дети? Разве не этого ты хочешь?

— Хочу, — Янка выглянула, смывая остатки пены с лица, но я-то видел припухлость и едва заметную красноту глаз. Плачет. Конечно, плачет… — А что, если нет штампа, нельзя купить дом? Завести собаку тоже нельзя? Нельзя проводить вечера вместе или готовить по выходным ужин для друзей? Дядя полицейский придет и накажет? Семья — ячейка общества. Что, если я не заверю свою ячейку в загсе, меня сожгут на костре позора? — Янка застыла и прищурилась, сосредоточившись на мне взглядом голубых глаз. — А ты веришь в Бога?