— Обожаю тебя, — сказала она, успокоившись, но все еще щурясь от широкой улыбки.

Вадим только хмыкнул и предложил прогуляться.

Спокойным шагом по набережной они достаточно быстро добрались до центра. Советская типовая застройка сменилась имперскими дворцами и особняками с арочными окнами и барельефами. Мосты становились все ажурней. Тротуары — уже. Дороги — более загруженными.

Вадим рассказывал про архитектуру старинных зданий из того, что узнал от отца. Поведал, как они гуляли по этим самым улицам и познавали красоту. Отец учил его находить искусное даже в заброшенном. Они останавливались буквально у каждого особняка, разглядывали лепнину, выпирающие из стен статуи, капители на колоннах и сами колонны. Лев Аркадьевич обожал всю эту старину. Любил дергать за грязные, давно покрытые зеленым налетом, латунные ручки увесистых деревянных дверей, раздувшихся и покосившихся от постоянной влаги, посеревших от вечной пыли, потрескавшихся под давлением времени. Он часто ходил с репликами старых схем города и показывал, что, где и как стояло, рассказывал байки петровских времен, передающихся архитекторами из поколения в поколение, мечтал, как можно лучше все это облагородить, какие новые здания здесь построить под стать тем, что стоят уже несколько веков. А маленький Вадя слушал отца с открытым ртом и поражался искусности старых мастеров, масштабности их замыслов и историчности их деятельности, даже если тогда они об этом не подозревали. А Татьяна сейчас слушала его с открытым ртом, стараясь приобщиться к прекрасному.

— Ты не скучаешь по Питеру? — спросил он вдруг, когда они шли вдоль витиеватого черного забора набережной.

Татьяна шагала по мраморным квадратным плитам, которыми был выложен узкий тротуар, стараясь не наступать на линии. Парень шел по краю дороги, сунув кулаки в карманы куртки, которую носил нараспашку. Было тепло. Девушка тоже расстегнула пальто.

— Мне не по чему здесь скучать, — ответила она, следя за ступнями, чтобы они попадали четко в центр каждой плиты.

Вадим закивал.

— И возвращаться незачем?

— Разумеется, — с легким раздражением произнесла Татьяна.

Парень затих и задумался. Они помолчали несколько минут. Вода успокоительно бултыхалась о мраморные стены канала.

— У меня там новая жизнь, в которой есть все, что нужно: жилье с классной соседкой, работа, за которую мне платят, настоящие друзья, с которыми весело, — девушка разглядывала противоположный берег.

— А здесь твой отец, — возразил Вадим неуверенно. — И твой родной дом.

Ее грудь высвободила тяжелый вздох.