– Родители отвели меня к психологу. Мы много обсуждали эту ситуацию, – он вздохнул, вложив подбородок в галочку между большим и указательным пальцами. – Я до сих пор не определился, что это было. С одной стороны, я хотел, но хотел частично, не с тремя, а с одной. С другой, после я чувствовал себя паршиво, хоть и получил физический оргазм.

Все застыло на секунду, пока снова не раздался его спокойный голос.

– Мама настаивала на наказании, папа – на прощении. Я не выбрал ни то и ни другое, – ироничный взгляд обежал быстрый круг по внимательным лицам. – Мы потом встретились взрослыми. Они искренне раскаивались. Я переспал со всеми тремя уже по доброй воле. Закрыл гештальт, – плечи слегка дрогнули от смешка. – Сейчас склонен думать, что моя маленькая травма не стоит их поломанных жизней, и я правильно поступил, что не стал инициировать никакой процесс.

Первое время все молчали в шоке. Карина смотрела на Зайкина и поражалась про себя, одновременно не одобряя его откровенность: «Зачем ты об этом всем подряд рассказываешь?».

– Ты просто не умеешь определять границы личного пространства. Ни свои, ни чужие. Сам не умеешь говорить «нет», и не принимаешь, когда «нет» говорят тебе, – не выдержала она, глядя ему в лицо. – Я думаю, ты сам им непроизвольно дал понять, что открыт ко всему. Если держишь себя нараспашку, будь готов, что войти может, кто попало.

Синие глаза остановились на ней. Тонкие брови нахмурились. Она говорила не только об этих девчонках из лагеря, а вообще обо всех, потому что часто видела, как фамильярно с ним обращаются просто знакомые, наподобие Готовцевой Лены или Самойловой Светы. Всем позволялось его трогать и спрашивать о личном, как будто он, действительно, был достоянием общественности.

Потом Карина вспомнила себя сегодня в лифте и осеклась. Почему-то сразу не восприняла это, как наглое вмешательство в интимную зону, и до сих пор так не считала, то есть не испытывала дискомфорта. Как и от осознания, что он видел ее полностью голой, мастурбирующей, и сам на нее дрочил. У него странным образом получалось это не опошлять.

– Твое «нет» я принял, – ответил Зайкин невозмутимо.

– Как Лина твое? – усмехнулась девушка и откинулась на спинку стула.

– Ну, не как твое Трунов.

Она опустила взгляд. Жерар вздохнул. Парень поспешил докончить мысль.

– Я хотел заключить, что нет единых параметров, по которым мы можем четко определять, здесь было нарушение, а здесь – все как положено. Каждый конкретный случай требует подробного разбирательства, учет не только физиологического, но и психологического состояния всех участников. Да, стереотипы не берутся из ниоткуда и порой облегчают принятие решений, но они также могут действовать во вред. Все мы разные. И боль все чувствуем по-разному, даже если ее вызвал один и тот же фактор.