Не могу перешагнуть этот момент, когда потрясенно смотрела, как оно из меня прорывается. Одновременно с таким всплеском экстаза, что можно разум потерять. Клинически потерять. Не вернуться из небытия. Потому что все сгорело на хрен.

Какой ужас, и почему это со мной случилось? При нем!

Он кислород качает, как бык. Смотрит на меня взглядом совсем чумным и обескураженным.

Его член даже наполовину не опал после того, как он кончил.

Я ноги пытаюсь сжать и вообще отползти куда-то, а он мне не дает. Грубо мне бедра разводит, лапает ляжки и целует прямо-таки мои складочки.

По-французски: старательно и неистово половые губы мнет.

— Киска моя родная, — хрипит и хрипит прямо в плоть розовую, — послушная киска, мокрая вся, послушная какая.

Пальцы себе сокрушенно кусаю, потому что действительно мокро везде. Его лапища влагу растирают на моих ногах.

А потом он броском на меня заваливается, и за собой в сторону грабастает. То ли укачивает, то ли об себя трет.

Я пищу, мычу и задыхаюсь одновременно.

Не хочу на него смотреть, а он ко мне отовсюду лезет. Носом мне утыкается в щеку, что-то нечленораздельное басит.

Ужас накатывает неимоверный, когда понимаю, что все еще ноги трясутся. Потому что он лапищей всю мою промежность обхватывает и удерживает, как цементирует. Раскаленная ладонь на мокрых складках. Его лапа в два раза больше.

Тычется выдохами по всему овалу лица, и все-таки укачивает меня, будто баюкает.

— Мать твою, это же пиздец, — басит вполголоса, — иди ко мне, сейчас же…

Не могу не отвечать его влажным, горячим губам. Но теперь вся уже трясусь. Нет, я не собираюсь смотреть ему в глаза! Блин, ну как так получилось?

— Сладкая, послушная киска, — долбит он в меня поцелуями обрывистыми, — люблю тебя, маленькая, люблю киску мою. Еще раз пустишь струю, пустишь?

О Господи! Это выражение! Пустишь струю!

Едва ли не вырваться пытаюсь, но радостный бык хуже обозленного. Укачивает и укачивает меня, а мои мокрые складки как цербер удерживает. Поглаживает лениво.

— Че мечешься, малышка? — и носом мне в шею тычется. — Пустишь в следующий раз? Считай, я же пожалуйста говорю. Умоляю же практически.

— Да я… — захлебываюсь я вздохами, — я же не контролирую это… Что ты такое говоришь!