— Н-на нем? Нет… Нельзя.

— Конечно, можно. Я второе заказал, копию. На память же. Какая… удавка у тебя тут тесная, ага.

И ручищей мне сверху под корсет лезет, сейчас же порвет! Мычим и барахтаемся в движениях, потому что я вроде и сопротивляюсь, и вроде как помогаю ему. Наконец пальцы цепляют мой сосок — хлестко и коротко — и мы вдвоем вроде как в другое измерение попадаем, и крутит нас, и вертит, и будто переворачиваемся в туннеле жарком.

Он мои вскрики перехватывает мазками поцелуев, дотягиваясь лишь до уголков моих губ.

— Я все… изучил уже, — пыхтит он. — Да я утром его за минуту стяну.

— Ты порвать… собирался!

Он коротко смеется, и я тоже не удерживаюсь.

— Потом еще порвем, не кипишуй.

Когда я обмякаю в крепких объятьях, он все еще не закончил. Глажу-скольжу ладонями по коже взмокшей, ногтями за волоски цепляюсь.

Сжимаю его изнутри, когда Кулак контроль теряет, и будто слабой вспышкой удовольствие еще раз вспыхивает, остаточное.

— Любовь моя, — ноздрями он мне по локонам проходится, не может раковину надыбать, — иди ко мне еще.

Соглашаюсь мычанием, и мы друг друга укачиваем, минуты неисчисляемыми становятся.

Как жаль, боров улыбки моей не видит, когда наблюдаю за его попытками мне платье в порядок привести. Удачными попытками. В корсете грудь только переваливаю, а носяра мне в ключицу на секунду утыкается, и я скребу ногтями наспех его затылок.

Потом в ладони лицо его беру:

— Ты мне всегда нужен, — в губы чмокаю, — так полюбила тебя.

Мне кажется, он сказать что-то хочет, но не решается. Сглаживаю напряжение, руку свою всовываю ему в пятерню. Слышится залп фейерверков.

— Это первая волна.

Мы же договорились только на одну! Господи, его нельзя подпускать к организационным делам. Он всему масштаб Римской империи добавляет.

Наше отсутствие определенно заметили, потому что ко мне чуть ли не очередь бросается, когда возвращаемся. Слава богу, меня вскоре Ваня утаскивает за наш стол — очевидно, что его Вася направил.

В назначенное время для тостов гости что-то мялись, а под ночь, когда никто им тосты толкать не предлагал, активизировались. Сан Сергеевич уже второй бокал торжественно поднимает. Это такое невероятное совпадение, что они с Васей, оказывается, хорошо знакомы. Асфальтоукладчица Валента произносит лучшую поздравительную речь, что я слышала, даже Кулак под впечатлением. Марат ограничивается короткой фразой, но почему-то после его тоста все синхронно галдят и залпом осушают бокалы.