Наконец они уснули, а уже через полчаса Арлетта проснулась – ей пора было вставать на работу. Увидев Годфри рядом с собой – длинные ресницы сомкнуты, широкая грудь мерно вздымается, тонкая жилистая рука лежит у нее на животе, – Арлетта почувствовала, как ее сердце вновь затрепетало от счастья. Повинуясь внезапному порыву, она наклонилась и поцеловала его в лоб, а он открыл глаза и, сонно глядя на нее, прижал к себе. Уткнувшись головой ему в шею, Арлетта снова подумала о той смешной и серьезной девчушке, которая часами смотрела в освинцованные окна дома на утесе, видя перед собой только туманную дымку, скрывавшую тот дальний берег, где сбываются обещания и мечты. Теперь она точно знала, что той девочки больше нет, что она превратилась в женщину – современную, уверенную, сильную… и очень, очень счастливую.

39

39

1995

– Вчера я встречалась с твоей сестрой, – сказала Бетти и, закончив размешивать сахар в чашке капучино, обеими руками поднесла ее к губам.

Надорвав свой пакетик с сахаром, Джон вопросительно посмотрел на нее.

– Значит, Александра тебе помогает? – спросил он. – Неужели она сумела что-то раскопать насчет джаз-клубов и прочего?

– Да. Она была очень полезна. Ради этого она даже ненадолго ушла с работы, чтобы сопровождать меня в разные места. Вчера мы вместе ходили в галерею, а потом устроили небольшой пикник.

– Постой-постой, ты уверена, что говоришь именно о моей сестре?

Бетти улыбнулась.

– Да. И знаешь, мне кажется, что иногда вам все-таки следует встречаться. Думаю, что вы друг другу понравитесь.

Джон сардонически ухмыльнулся.

– Ну тогда расскажи мне, что вам удалось узнать.

Прихлебывая кофе, Бетти рассказала ему о мемориальной табличке на коттедже Гидеона Уорсли, о вырезанном на дереве сердце, о Южном синкопированном оркестре и о портрете Арлетты, который висел в Национальной портретной галерее. Одновременно она наблюдала за Джоном, лицо которого выражало сначала вежливый интерес, потом – удивление, и наконец – изумленное восхищение.

– Вы неплохо потрудились! – проговорил он, когда она закончила. – Все это просто… поразительно. И очень, очень необычно.

– Я знаю, – сказала Бетти. – Боюсь только, что теперь, когда я буду работать у Эйми, у меня будет не так много возможностей заниматься историей моей бабушки. И библиотеки, и Сомерсет-Хаус[30] открыты только днем, а для меня это самое горячее время.

– Я мог бы тебе помочь, – неожиданно предложил Джон, и Бетти удивленно на него посмотрела.

– Как? Насколько я знаю, ты и так работаешь по четырнадцать часов в сутки. Откуда ты возьмешь столько свободного времени, чтобы рыться в архивах?