– Можете оставаться у нас, сколько потребуется, – ответила мать Филиппа. – Сколько потребуется, – повторила она и повернулась к Арлетте. – А вас, мисс…

– Арлетта. Арлетта де ла Мер.

– …Вас, мисс Арлетта, мы тоже приглашаем пожить у нас.

Арлетта машинально улыбнулась. Предложение прозвучало достаточно искренне, но она чувствовала, что за ним не стоит ничего, кроме формальной вежливости. Что ж, допустим, она останется в этом чужом доме, среди чужих людей и на эту ночь, и на следующую, но что она будет делать потом? Когда вернется мистер Миллер, он, скорее всего, перевезет родных в какой-нибудь шикарный отель или, может быть, снимет для них квартиру. Нет, она почти не сомневалась, что и в этом случае место для нее где-нибудь да найдется, но дальше-то… Что ей делать дальше? Ей было двадцать два года, и еще недавно она жила в квартире, которую снимала напополам с подругой, выплачивая свою долю из заработанных своим трудом денег. Еще недавно она управляла целым отделом в знаменитом лондонском универмаге, еще недавно она была замужем, жила в собственном доме и вынашивала ребенка, который родился мертвым, и тогда она аннулировала свой брак и, в довершение всего, провела ночь со своим чернокожим любовником в унылых меблирашках в Нью-Кроссе. Да, подумала Арлетта, похоже, деньки, когда она имела право рассчитывать на гостеприимство и щедрость подруг своей матери, окончательно для нее миновали. Теперь это было бы просто неуместно и неэтично – хотя бы потому, что она больше не могла сказать, будто «приехала провести некоторое время в Лондоне». Теперь она здесь жила, и значит, настала пора перестать быть вечной гостьей в чужих домах. Теперь ей нужно было встать на собственные ноги, пустить корни, завести собственный дом и попробовать начать жизнь сначала.

– Благодарю вас, – с достоинством ответила Арлетта. – Вы очень любезны.

Но в уме она уже строила планы на ближайшее будущее, и воображение рисовало ей картины одна прекраснее другой. Арлетта во всех подробностях представляла себе и скромную регистрацию в муниципалитете, и подходящее к случаю нарядное голубое платье, и небольшой букет синих гербер и цветов сандалового дерева, и праздничный ужин в «Голубой бабочке» или в «Лебеде». Быть может, на ужин она даже переоденется во что-нибудь особенное, оригинальное и экзотическое. Разумеется, на праздник будут приглашены все ее подруги и все музыканты из оркестра – кто захочет прийти. А потом будет маленький домик с террасой где-нибудь в южном Лондоне, где они будут жить с Годфри. Арлетта не имела ничего против южного Лондона, напротив, ей говорили, что некоторые его районы выглядят достаточно мило. У них будет маленькая уютная кухонька и две кошки, и соседи будут судачить о необычной паре, поселившейся на их улице в недавно отремонтированном доме: он – черный, она – белая, но оба ужасно приятные и вежливые. Еще Арлетта мечтала о вечеринках, гастролях и турне, на которые она отправится вместе с Годфри. Быть может, со временем она наберется храбрости и поедет с ним на Гернси. Там она приведет Годфри в дом матери и с гордостью скажет… нет, ничего она не будет говорить. Ей придется очень постараться, чтобы никто не заметил, что она не знает, что́ сказать, но она справится. Она справится, и все будет хорошо. Так хорошо, что можно будет подумать и о детях – о двух очаровательных светло-шоколадных крошках, которых они, быть может, когда-нибудь повезут к нему на родину, на Сент-Люсию, чтобы навестить его родителей. Все это и еще очень многое Арлетта видела точно наяву, видела яснее, чем даже те события своей жизни, которые произошли на самом деле.