Я смутно помнила, что где-то когда-то что-то читала о землетрясении, потрясшем наш город почти за сто лет до моего рождения. И даже с гордостью показывала потенциальным покупателям специальные штыри, вставленные в стены большинства исторических зданий города. Но только сейчас я впервые задумалась о возможных его жертвах.

– А они были? – осторожно спросила я.

Мать прекратила расхаживать по комнате, пристально посмотрела на меня и сокрушенно вздох- нула.

– Было разрушено около двух тысяч зданий общей стоимостью около шести миллионов долларов в тогдашних ценах. Примерно сто человек погибло. Точные цифры неизвестны, потому что документы были уничтожены, да и велся учет не так строго, как в наши дни. Некоторые из тел не были найдены.

– Верно. Я помню.

Мать одарила меня хмурым взглядом.

– В любом случае этот вопрос никто не изучал. И мы могли бы с этого начать. Одни. Без Ребекки. И даже без Джека.

Прочтя в моих глазах упрек, она взмахнула рукой.

– Я не слепа, Мелли. Я знаю: он давно не дает о себе знать, но я не собираюсь ни в кого указывать пальцем или кого-то обвинять. По крайней мере, пока. В чем я уверена, так это в том, что тебе пора прекратить жалеть себя и двигаться дальше. Да и вообще, нытики никому не интересны.

Она принялась что-то искать в сумочке. Я же со злостью стряхнула налипшие на ресницы опилки.

– И как только тебе хватает… – начала я.

– Ты слишком красивая, талантливая и успешная, чтобы на что-то жаловаться. Пора посмотреть правде в глаза: несмотря на то, что мы с твоим отцом сделали с нашей семьей, ты сама, без нас, добилась в жизни немалых успехов. – Она направилась к выходу. – Пойдем. Нас ждут дела.

– Но… – Я тщетно попыталась придумать для нее хорошую отповедь, но она сумела сказать обо мне что-то хорошее, и резких слов у меня не нашлось. Схватив с перил пальто, я затрусила за ней следом. – Куда мы?

– Искать Ребекку. Ты знаешь, где она?

– В Ульмере.

– Ты знаешь, как туда добраться? – Мать застыла на месте. Причем так резко, что я налетела на нее.

– Я была там один раз. С Джеком. Но я помню дорогу. Это займет часа два.

Мать посмотрела на часы:

– Ну что ж, тогда едем. Попробую доставить нас туда всего за час.

Я хотела сказать ей «нет», чтобы она знала: раны еще не залечены, что я тосковала по ней каждый божий день в течение тридцати трех лет, пока ее не было рядом со мной. Но она сказала «нас», и я поймала себя на том, что верю, что можно попробовать начать все сначала.