- Не в шесть месяцев.

- Ничего, - грудь заливает теплом. – Тут главное – присмотр. Пусть играется. В меру. Под контролем.

- Камиль любит оружие.

- Да? – перевожу взгляд на жену, вижу, что она говорит серьезно.

- Когда я готовлю, он наблюдает за ножами. Тянется к ним. И это не только я замечала. Камиль даже лопату держал, словно ружье заряжал. Было немного пугающе. Он же пока совсем маленький мальчик. Откуда настолько сильная тяга?

- Не только ты замечала, - протягиваю. – Все. Эти твои дружки. Резник. Татарин. Каких еще мужиков успела приманить?

Молчит. Глаза блестят. Губы подрагивают.

- Все моего сына знали. Все видели. Мимо него и «Кобра» не прошла. И еще черт знает кто рядом отирался. Куча нянек. Отец твой. Мамаша. Друзьям фотки случаем не слала?

- Нет, Амир, - дышит шумно. – Мои родители ничего не знали про Камиля. С друзьями давно не общаюсь, после побега ни с кем из них не связывалась. А ты уже встречался с нашим сыном раньше.

- Конечно. Утром. Ожил и охренел.

Дьявол. Опять ругаюсь. Надо придержать язык.

- Нет, ты не понял, - качает головой девчонка. – Мне нужно очень многое тебе объяснить и рассказать. Постараюсь сделать это прямо сейчас.

- Давно пора.

Сука. Сука. Тварь.

Хватит. Нужно притормозить.

Я же люблю ее. Люблю. Да. Такое странное слово. Я вообще его раньше использовал? Говорил ей? Просто теперь смотрю на сына и пониманию значение. Осознаю. Вот эта вязкая жижа. Внутри бурлит. Кипит. Переполняет. Это же и есть любовь. Да? И такая хренотень не только к нему. К ней. К ним. Переплетается. Заливает.

- Ты был в больнице, когда я рожала Камиля, - выдает как под ребра бьет. – Приехал на разборки. Неожиданно. Палата была заранее забронировала. Отдельная. Не в родильном отделении, на другом этажа. Там, где вы разгоняли лишних свидетелей. С тобой тогда Резник общался. Лицо скрыл под медицинской маской. После меня вывезли оттуда на каталке.

Громом по затылку врезает. Разрядом тока прошибает.

Докторюга. Хитрый хмырь. И глаза голубые были как у того упыря.

Что ж я раньше не свел? Не сопоставил. Хотя откуда знал? Когда в больницу припер, только про Гаджиева размышлял. Мог ли я подумать, будто за стенкой рожает моя женщина?