– Где…

Блять! Не свалить, что ли?

Мысль пролетает в моем воспаленном мозгу за одну секунду.

Гори оно все…

Я вдруг понимаю, что сейчас нет выхода, кроме как решить силой.

Придется тупо навалять Дауду и пытаться ускользнуть, чтобы его наблюдатели не помешали.

Надо выбираться любой ценой. Придется как следует поработать кулаками, но в том, что я одолею Дауда, даже не сомневаюсь.

В этот же миг дверь випки с грохотом отлетает в сторону, выбитая мощным тараном. Небольшое помещение, пронизанное клубами дыма и мерзкой похоти, наполняется людьми в форме. Лица закрыты балаклавами. Их много, они проносятся как смерч, ломая все на своем пути и хватая всех нас. Заламывают руки, роняя на пол. Дауду на лицо наступают сапогом. Достается даже голой Айбике, которая совсем невменяема.

Что это такое?!

Не знаю, кто стоит за облавой, но сейчас я даже очень рад, что мы стали ее случайными участниками. Не пришлось усложнять все еще больше. Но, наверное, я слишком рано радуюсь. Дауд принимает попытку вывернуться, к его голове прикладывают рукоятью автомата. Достается и мне: мощный кулак врезается в лицо, вырубив на несколько мгновений.

Когда прихожу в себя, понимаю, что нас выводят под белы рученьки, впрочем, как и многих других из клуба. Разделяют по разным фургонам. Я быстро теряю Дауда и Айбику из вида. Меня без церемоний зашвыривают в фургон, который сразу срывается с места. Поездка непродолжительная, но запоминающаяся: не знал, на идеально ровных дорогах можно найти столько препятствий для того, чтобы возникла необходимость затормозить резко.

Очередной рывок. Все замирает. Мотор авто глохнет. Становится тихо. Я заставляю себя собраться и встать. Голова ноет от ушиба, я наколотил себе здоровенную шишку, от которой боль раскалывает череп надвое. Но даже через глушащий фон боли я слышу размеренные, уверенные шаги, которые узнаю немедленно.

В тот же миг распознаю и даже не знаю: радоваться или начинать бояться, что я влип по уши

Створки распахиваются, и я оказываюсь лицом к лицу перед своим отцом. Анваров Ильяс. Уже в летах, но все еще статный и мощный, давящий силой и уверенностью.

– Привет, па.

– Ни слова. Вылезай немедленно.

– Где мы?

Спускаюсь, оглядываюсь. Полупустое помещение, сухое, но в воздухе витают запахи строительного бетона, который уже начинает подсыхать. Отец делает шаг в моем направлении и замирает передо мной.

– Ты совсем охуел?

– Что?