Куда уж ирландцам без картошки, в самом деле. Но Том не представлял, как еще прокормить такую огромную семью.

Его дядя вернулся домой как раз к ужину. Со слов его жены он держал небольшую лавку и надрывался в поте лица, торгуя всем понемножку, но основной статьей их дохода было приторговывание самогоном из-под прилавка. Том недоуменно посмотрел на них.

– А почему из-под прилавка?

– Да ты как с Луны свалился, парень! – Джеффри хлопнул племянника по плечу.

В отличие от своей супруги он гостя встретил с распростертыми объятьями, обрадовавшись так, словно его визит совпал с праздником Святого Патрика. А по такому случаю, конечно, и заветный самогон появился в рюмках на столе.

– В Америке с двадцатого года сухой закон, – объяснил глава семьи. – И что интересно, иметь его для себя можно в любом количестве, а вот делать и продавать – ни-ни. Ээ, парень, ты и про бутлегеров не слышал? – усмехнулся Джеффри и, выпив за приезд племянника, рассказал ему про тех, кто, по его мнению, спасал американцев, снабжая их алкоголем.

Том покачал головой. Ни о чем из этого он не слышал, и теперь его дядя открывал ему дивный новый мир, который оказывался куда сложнее, чем парень себе изначально вообразил.

– Дядя… а не найдется ли и для меня какой-нибудь работы? – все же спросил он, когда ужин подошел к концу. Тома чуть разморило от виски и еды. Ирландское рагу было едой простой, но сытной, и очень напоминало о доме. – Я все могу делать, только скажите. Или может за меня кому словечко можете замолвить?

– Хм-хм-хм, – Джеффри перебрал пальцами по столу, окидывая его взглядом. – На стройку тебя не пристроишь – больно ты тощий, – пояснил он. – Там сила нужна, а ты не гвоздь забить, ни мешок перетащить. Вот что, попробую-ка я пристроить тебя в прачечную, – решил он. – Работа, конечно, не сахар – душно, запах специфический, но на первое время и это неплохо.

Том и не думал спорить, понимая, что выбора у него особо нет. Плевать, что стирка считалась сугубо женским делом, мало ли, что тут в Нью-Йорке принято. Так что он кивнул, поблагодарил дядю, помог убрать со стола и через час уже лежал тут же, в кухне, на полу. Другого места для ночевки просто не было. Он слушал, как за окном не спит самый большой город, что он когда-либо видел. Как в соседней и единственной комнате храпит его дядя, а кто-то из детей хнычет во сне. Голова кружилась от впечатлений и виски, но где-то в глубине души он был счастлив. Что-то в его жизни уже начало меняться, важно было не упустить этот шанс. Так что уснул он с легким сердцем.