Я взглянула на нее.

Она усмехнулась.

— Я не была уверена в том, что ты узнала от Синьоры Тиллер.

Мои частные наставники были достаточно взрослыми, чтобы пережить Вторую мировую войну, и достаточно чопорными, чтобы быть девственницами.

Я сглотнула и отвернулась, смотря в окно с темной тайной, давящей на мою грудь. Четыре года моего детства ко мне приставали, а мама так и не узнала. Даже в восемь лет я понимала, что если она узнает, то попытается забрать меня и снова убежать. Я прибывала в ужасе от того, что в следующий раз, когда она попытается, папа действительно убьет ее. Теперь, в двадцать лет, я не могла выдавить из себя эту тайну, зная, как сильно это ее расстроит.

— Ricorda, mia figlia, (прим.пер: Помни, моя дочь), ты не должна делать ничего, что доставляет тебе дискомфорт. Ты молода — Антонио поймет.

— Я не боюсь брачного ложа, мама. Даже не нервничаю по этому поводу. Я просто хочу, чтобы он это сделал... как я.

Любил меня.

— Ох, stellina. (прим.пер: Звездочка)

Моя грудь сжалась.

— Пожалуйста, не порть мне все это, мама.

— Ты права, прости. Думаю, пора спускаться вниз. Ты готова?

Я глубоко вздохнула.

— Я готова.

Моя первая свадьба была роскошной, с белыми лилиями и бантами из тюля, насколько хватало глаз. Гости радостно закричали и бросили рис в жениха и невесту, когда мы вышли из Церкви.

День был прекрасный.