— Ты тоЗе болела? — спрашивает Сев между плачем и криком.

— Да. — Прижимаю ее к себе, мое сердце разрывается. — И моя няня всегда давала мне теплую тряпку, прикладывала ее к уху.

Сев сглатывает, вздрагивая от икоты, а затем кричит еще громче. Качаю ее в объятьях, мое горло жжет от сдерживаемых слез. Именно в этот момент понимаю, что в ближайшее время мне нужно признаться Бэррону. Я не могу и дальше жить во лжи, но я также не хочу оставлять эту маленькую девочку, которую держу на руках.

Бэррон возвращается с теплой тряпкой. Он садится рядом со мной на диван, где я укачиваю Сев, и гладит ее по спине.

— Хочешь к папочке? — спрашивает он ласковым голосом, прижимая тряпку к уху дочки.

Сев тянется к нему, и он откидывается на спинку дивана, позволяя ей лечь ему на грудь. Одной рукой он подносит тряпку к ее уху, а другой — потирает ее спину. — Папочка с тобой, — шепчет он ей.

Я сейчас расплачусь. Не говоря уже о том, что это, безусловно, самый жаркий образ, который я когда-либо видела, но этот парень — целый мир для девочек, а они для него.

***

После того, как я уложила Кэмдин спать, пробираюсь в комнату Бэррона, он лежит на кровати вместе с Сев. Осторожно ложусь рядом с ними. До сих пор не было проблемой, что мы спим в одной постели. Девочки, похоже, не возражают, что я ночую с их папой, они даже не спрашивали об этом.

Бэррон все еще гладит Сев по спине, нежно успокаивая, что я считаю чертовски милым.

Он улыбается мне.

— Не знаю, что больше огорчает. То, что дочка заболела или то, что сегодня вечером мне ничего не светит.

Я тихонько смеюсь и тяну одеяло, чтобы прикрыть свой рот. Смотрю на него, выглядывая из-под одеяла.

— Ты безумно ненастный. У нас был секс несколько часов назад.

— Четыре часа назад, но кто считает?

— Ты, — поддразниваю я.

Бэррон вздыхает, пристально глядя на меня.

— Я ничего не могу с собой поделать. Ты моя зависимость.