Делаю глубокий вдох, откашливаюсь, так не вовремя поперхнувшись воздухом, и аккуратно пытаюсь прощупать почву:

– Вы сказали, что это Костя организовал нападение на вас?

Ника на секунду прикрывает глаза, будто собираясь с мыслями, после чего с едва уловимым недовольством в голосе произносит:

– Я так думала.

– А сейчас уже не думаете? – недоверчиво уточняю я.

– Уже нет.

– Почему?

Опершись двумя локтями на стол, Ника скрещивает пальцы в замок и слегка наклоняется вперёд, пристально вглядываясь в мои глаза.

– Понимаешь, Тая… Как бы тебе объяснить… Костя – хороший человек. Замечательный мужчина. Слишком резкий иногда, бескомпромиссный, но благородный и справедливый. Он бы никогда, ни при каких обстоятельствах не совершил поступок, в котором я его обвинила.

– Получается, вы его оговорили? – с недоумением спрашиваю я. – Но зачем?!

– Нет, я не преследовала такой цели, – отрицательно крутит головой моя собеседница. – Я действительно думала, что это он. Говорю же – не в себе была.

Официант приносит наш заказ, прерывая разговор, раскладывает на столе приборы и вскоре незаметно исчезает.

Я делаю несколько жадных глотков своего кофе, пытаясь переварить услышанное. Значит, Ника забирает свои слова обратно. Признаёт, что всё сказанное о Косте – неправда. Черт, чего она хочет от меня? Неужели попросит оставить его в покое и не разрушать их семью?!

Ника пробует принесенный ей салат, состоящий, кажется, из одной травы, задумчиво пережёвывает, отпивает из своей чашки. Потом снова сосредотачивает внимание на мне.

– Развод – это всегда ошибка, – произносит она с налётом горечи в голосе. – Неважно, допущенная при выборе партнера или в неудачной тактике построения отношений с ним. А я ненавижу допускать ошибки. Хоть это и неправильно. Ошибаются все, надо уметь принимать это, делать выводы и двигаться дальше. Но такая уж я. Мне очень тяжело признавать собственные промахи. Комплекс отличницы, слышала о таком? Слишком велик соблазн переложить ответственность на кого-то другого.

– Я не совсем понимаю, зачем вы всё это мне говорите… – настороженно произношу я.

– Мне проще было поверить в то, что Костя – последняя мразь, чем признать, что это я виновата в нашем разрыве, – довольно резко отвечает Ника, раздраженно взмахнув рукой.

Я снова чувствую себя неловко. Уверенность в том, что Ника задумала грязную игру по отношению ко мне, начинает стремительно таять.

– Мне кажется, виноваты всегда оба, – смущенно произношу я, пожимая плечами.

– В нашем случае – виновата я.