Ника появляется ровно к оговоренному часу, минута в минуту. Вот это пунктуальность.

Я замечаю Костину жену сразу, как только она входит, и первое мгновение просто замираю на месте, чувствуя, как нарастает неприятный трепет в груди. Ника потрясающе выглядит. Совсем иначе, по сравнению с тем, какой я встретила её в больнице. Сегодня Костина бывшая жена с королевской осанкой гордо вышагивает, стуча каблуками по гладкому напольному покрытию. Не дожидаясь, пока сотрудница ресторана подойдет к ней, сама цепким взглядом осматривает зал, находит меня, приветствует сдержанным кивком и движется навстречу. На лице ни одного намёка на недавние побои – как она сумела так быстро избавиться от синяков?

Подходит, выдвигает стул, садится.

– Ну здравствуй, Тая.

Прохладно улыбается. Мне всё больше не по себе. Чувствую себя маленькой, незначительной, серой на фоне этой женщины – такая у неё мощная энергетика. Даже несмотря на то, что я надела свой лучший костюм, тщательно готовясь к нашей встрече, целый час потратила на макияж, прядка к прядке укладывала волосы.

Стараюсь держать лицо, казаться невозмутимой, чтобы Ника не дай бог не догадалась, как сильно в этот момент я понимаю Костю. Понимаю, почему он выбрал в жёны именно её. И как горит от этого моё сердце в груди. Кажется, ещё немного, и оно разорвётся на куски от ревности.

Ника очень красивая женщина. Просто королева.

Задираю вверх подбородок, копируя её улыбку. Произношу с достоинством:

– Здравствуйте, Ника. Вы прекрасно выглядите.

– На мне примерно тонна косметики, – небрежно усмехается она. – Мой визажист творит чудеса.

– А так и не скажешь, что тонна, – пристально вглядываюсь в её лицо я, слегка прищуриваясь. – Выглядит очень естественно. И, смотрю, не прихрамываете уже…

– Мне поставили блокаду. Сегодня важный день на работе. Некогда болеть, – невозмутимо сообщает моя собеседница, принимая из рук официанта меню.

Мы быстро делаем заказ, я прошу принести мне только кофе, а Ника – зеленый чай и салат.

Вновь оставшись наедине, мы с ней какое-то время разглядываем друг друга.

– О чем вы хотели поговорить со мной? – напряженно спрашиваю я, готовясь ко всему.

Ника выдерживает небольшую паузу, после чего вдруг совершенно неожиданно заявляет:

– Хочу извиниться перед тобой. За тот наш разговор в клинике Никитина. Я была немного… не в себе.

У меня буквально пропадает дар речи. Я ожидала от этой женщины чего угодно, но только не извинений!

В чём подвох? Может, таким образом Ника хочет расположить меня к себе, чтобы потом было проще добиться желаемого? Что она задумала?