– Дениса нужно отвезти в больницу. Я сразу об этом сказала, но вот он, – киваю на Кроша, – и ваш доктор сказали, что нельзя. Но его нужно обследовать! Было ведь так много крови… А вдруг какие-то органы всё-таки задеты. Невозможно без аппаратуры точно знать, что всё в порядке!

Мне очень страшно. А этим двоим словно всё пофиг. Будто ситуация обыденная. Каждый день в их друзей стреляют.

Швед тяжко вздыхает и отвечает так, словно я имбицилка.

– Всё так. Данте нельзя отвозить в обычную больницу. В необычную тоже.

Злость наполняет меня до краёв, вот-вот перельётся через край, и я начну убивать. Открываю рот, чтобы сказать много «хорошего», но он опережает и говорит:

– Через три часа сюда привезут всё необходимое – аппаратуру, больничную койку с подъёмным механизмом, дежурного врача. Он будет следить за ним круглые сутки и медсестра…

И от его слов я выдыхаю с облегчением. Сердце бьётся быстрее. Он не бросит друга. Я мотаю головой и выдыхаю:

– Не надо медсестру. Я сама… Сама за ним присмотрю и всё… сделаю… Спасибо, Олег…

Меня немного отпускает.

Снимаю очки, закрываю лицо руками и снова даю волю слезам.

Швед приобнимает меня за плечи и ободряюще говорит:

– Ты молодец, что остаёшься с ним рядом. Данте давно нужна такая, как ты, Ангелина.

О чём он?

Поднимаю зарёванное лицо, всхлипываю и непонимающе спрашиваю:

– Какая, такая как я?

– Ты его Ангел, – улыбается Швед.

Хмыкаю.

Швед вдруг спрашивает:

– Он тебе рассказывал, кем был… до тюрьмы?

Пожимаю плечами.