Или, скорее, его огромное тело.

Я смываю сон с глаз, ощущая его голую кожу на своей. Я все еще на его груди, моя мягкость драпируется на его твердости. Я чувствую себя такой маленькой в его объятиях, но в то же время... такой защищенной.

Я даже не подумала о его чудовищной природе, когда заснула в его объятиях после ванны.

То, что началось как лечение моей боли, закончилось тем, что я трахалась на краю ванны с задницей в воздухе и пальцами, держащимися за стену. В буквальном смысле.

Хотя я кончила дважды, Киллиан не торопился, даже больше, чем в первый раз, и я честно думала, что потеряю сознание от всего этого возбуждения, пронизывающего меня насквозь.

Когда он наконец кончил, то поцеловал меня в лоб, как обожаемый любовник, и оставил меня отмокать в воде, полуоцепеневшую, более болезненную, чем в первый раз, но такую безмерно счастливую.

Потом он вышел из ванной и вернулся, чтобы помочь мне ополоснуться, а затем отнес меня на кровать, простыни на которой были заменены.

Когда я хотела одеться, он оттолкнул мою руку.

— Не надо. Я хочу иметь доступ к твоей киске в течение ночи.

— Нет, если только ты не в настроении отвезти меня в отделение скорой помощи утром.

Он лишь усмехнулся, пробормотал:

— Очаровательно, — а затем прижал меня к себе, как будто это была самая естественная поза в мире.

Я из тех, кто почти не спит в незнакомых местах. Это защитный механизм, чтобы я могла убежать при любой возможности.

Так как же я могу спать в объятиях дьявола?

Хотя он великолепный дьявол со стальным телом. Даже когда он спит, я чувствую твердость его живота и груди напротив моей груди и живота и его... член между моих ног. Он определенно полутвердый и готов к большему.

Ему когда-нибудь бывает достаточно?

Вообще-то, нет. Я не хочу знать ответ на этот вопрос.

Я поднимаю голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Это почти как если бы он проснулся — то же самое вечное выражение, пустота в нем, жесткие грани его черт, которые принадлежат модели.