— До — это в до. Ты не видишь, как я хожу вокруг, охочусь за твоей детсадовской влюбленностью или школьной. Я мог бы, но, наверное, не буду.

— Возможно? — говорит она с недоверием, достаточным, чтобы написать об этом книгу.

— Поскольку, я на самом деле твой первый я не держу на них зла. Я могу узнать их имена, порезать шины и причинить небольшой дискомфорт в их жизни, например, спрятать ключи и разбить окна. Мелкие преступления для мелких простушек.

— Я хочу, чтобы ты знал, что у моего школьного парня был огромный член.

— Ты сказала это, чтобы позлить меня, не так ли?

Она приподняла бровь.

— Это работает?

Эта маленькая гребаная ведьма учится быстрее, чем это допустимо. Могу сказать, что я полностью ожидал, что она побежит к холмам, когда я признался, что вчера мне понравилось убивать.

И я был готов гнаться за ней, привязать ее к моей кровати и, очевидно, заставить ее добавить еще больше ненависти к моему выделенному разделу в ее голове.

Так что представьте мое гребаное удивление, когда она осталась. Она была до смерти напугана, дрожала от страха, ее чуть не стошнило, но она осталась.

Однако, она сделала кое-что гораздо более интересное, чем просто осталась. Глиндон действительно слушала.

Она тоже задавала вопросы и была полностью в моменте со мной. Она хотела узнать эту сторону меня и отказалась от масок, которые весь мир — в том числе и мои родители — с которыми мне комфортно. Глиндон, мать ее, Кинг сказала, что хочет знать правду, и на этот раз она говорила серьезно.

— Это правда? — Спрашиваю я вместо того, чтобы ответить на ее вопрос. — Ты видела его самонадеянно огромный член?

— Да. Я была девственницей, но не совсем неопытной. Я дурачилась.

— Хм. Мне нужно имя.

— Глиндон Кинг. — Она протягивает мне руку. — Приятно познакомиться.

Я смотрю на ее руку, затем на ее лицо.

— Это должен быть сарказм?

— Ты должен быть таким грубым? — Она хватает мою руку и пожимает ее. — Вот, видишь, как легко быть милым.

Я дергаю ее за руку, и она вскрикивает, ударяясь о бок машины.