— Нет. Но ты можешь поговорить об этом. Он обижен на тебя, потому что чувствует себя ниже тебя.

Он смеется со зловещим смехом.

— Может быть, ты говоришь о другом Киллиане, а не о том, который спит на этой кровати?

— Он слышал, как твой отец сказал твоей маме, что у них должен был быть только один сын. Это автоматически заставило бы его затаить на тебя обиду.

Между бровями Гарета появляется линия. — Он может лгать, чтобы получить твое сочувствие.

— Он всегда был честен со мной. Жестоким, но честным.

— А может быть, он хочет, чтобы ты в это поверила. — Он отталкивается от стены и направляется к двери.

— Гарет, — зову я его вслед.

— Да?

— Наша сделка отменяется. Я не собираюсь вонзать нож ему в спину, чтобы ты мог причинить ему боль. В глубине души я знаю, что ты тоже этого не хочешь.

— Я предвидел это за милю. Это искренний совет, Глиндон. Будь осторожна. Ты можешь думать, что сейчас он тебе небезразличен, но потом будут моменты, когда ты захочешь убить его, и ты не будешь думать о его природе или о том, что он другой. Ты будешь думать только о том, что он долбаный мудак, который не должен существовать. А когда ты захочешь уйти? Он переломает тебе ноги, чтобы ты никогда не рассматривала такой вариант. А если ты вылечишься и попытаешься сделать это снова? Он их отрежет. — Он улыбается, но улыбка фальшивая, когда он выходит и закрывает за собой дверь.

Мое внимание снова переключается на Киллиана, и я сужаю глаза.

— Ублюдок. Когда ты успел взять меня в свою команду защиты?

Я виню чувство покоя, которое испытываю в его компании. Даже когда он душит меня, валит на землю и трахает как сумасшедший.

Я виню в этом больше то, что он тянет меня спать на себе после этого, или когда берет меня смотреть на светлячков, потому что знает, как много они приносят мне радости.

Не в силах игнорировать натиск чувств, бушующих в моей груди, я беру его блокнот и угольный карандаш, который Киллиан начал держать при себе, а затем сажусь в кресло напротив кровати. Я не смотрю на бумагу. Все мое внимание сосредоточено на нем, пока мои пальцы выводят строчку за строчкой, пока я не переношусь в другое пространство.

Как будто мое физическое тело перестает существовать, и я превращаюсь во взрыв эмоций, взмахов и проявлений крайне непредсказуемой музы.

Мне кажется, что от начала до конца у меня уходит всего десять минут, но когда я смотрю на время, уже два часа ночи.

Слава Богу, сегодня выходные, и завтра я смогу выспаться.

Зевнув, я раздеваюсь до трусиков. Затем я беру одну из футболок Киллиана, которая, по сути, служит мне ночной рубашкой.