Красные брызги заливают ее щеки, и между нами воцаряется тишина, тяжелая от нашего дикого дыхания. Никто из нас не нарушает ее в течение долгих минут, пока я продолжаю свою работу.

— Ты закончил? — пробормотала она голосом, который, я уверен, не должен был звучать так низко, эротично и с каждой секундой поглаживая мой член.

Когда я не отвечаю, она смотрит на меня.

— Я думаю, все высохло.

— Еще нет, — я хватаю ее за подбородок и перевожу ее внимание вперед, чтобы мне было легче сосредоточиться.

Я продолжаю, пока не чувствую, что она бурлит от этой антагонистической энергии. Только когда чувствую, что она вот-вот начнет действовать, отпускаю ее.

Я бросаю полотенце в раковину.

— Иди за мной.

Она взволнованно выдыхает, но идет за мной.

— Почему ты мне приказываешь?

— А как еще ты будешь делать то, что я тебе говорю? — я шагаю в гостиную, освещенную оранжевым оттенком огня. После того, как отнес ее в душ, я разжег камин, чтобы согреть комнату.

Сесилия наблюдает за обстановкой, как будто она здесь впервые, ее ноги ступают по деревянному полу.

— Я бы не хотела, чтобы мне приказывали.

— А я бы предпочел, чтобы ты делала то, что я говорю.

Этот взгляд, полный жизни и дерзости, возвращается, но медленно исчезает, когда она берет себя в руки.

— Ты можешь дать мне какую-нибудь одежду? Я хочу пойти домой.

— Еще нет.

— А что еще тебе нужно? — несмотря на ее попытки казаться спокойной, ее голос дрожит в конце.

— Еще рано.

Она показывает на дедушкины часы над камином.