— Значит, Филипп — твой сын, — говорю скорее больше для себя, чем для него.

— Младший сын, — поправляет Константин.

Все верно. У него уже был ребенок, когда мы поженились, который жил со своей бабушкой по материнской линии, и Костя никогда не скрывал этого.

— Так зачем… — Костя не успевает договорить, как в кабинет влетает Дарина.

— Мама! — Моя девочка чем-то взволнована. Это видно по ее раскрасневшемуся лицу и растрепанным хвостикам. — Извини…те, — тушуется моя звездочка, наткнувшись, на пристальный взгляд таких же серых, как и у нее, глаз.

— Дарина, я сейчас занята, зайди чуть позже, — прошу ее.

— Хорошо. Извините, пожалуйста, — произносит дочь и исчезает за дверью.

— Мама?! — переспрашивает Константин.

— Что не так?

— Это твоя дочь?

— Да. Это моя дочь, — отрезаю, всем видом показывая, что этот вопрос не обсуждается, но это не особо заботит Лебедева.

— Полина, ты хочешь сказать, что…

— Аркадьевна!

— К черту! Эта девочка — моя дочь? — кидает вопрос Лебедев, а сам смотрит на закрытую дверь, где только что скрылась Дарина.

— Дарина только моя дочь. К тебе она не имеет никакого отношения. Ты сам от нее отказался, отправив меня на аборт.

Лебедев медленно поворачивается и смотрит мне в глаза.

— Почему ты ничего не сказала?

— Что я должна была тебе сказать? — Я сама перешла на «ты», хотя никогда не позволяла себе такой фамильярности на работе. — То, что я беременна? Ты это знал. То, что плоду поставили патологию, ты тоже знал. Так же, как и то, что я не собиралась делать аборт. Что еще тебе нужно было знать?

— Что ты родила.

— Серьезно?! Зачем?! Мы были в разводе.