— Я сделала это. — Она робко улыбается мне.

— Я знал, что ты сможешь. Теперь иди и проверь свои навыки на практике. Ты — наше спасение. — Я дергаю за рукав ее оранжевого комбинезона.

Мы проводим большую часть десяти минут, обыскивая маленькую камеру в поисках улик.

Моя челюсть падает, когда Елена опускается на колени на цементный пол.

— Ты не засунешь руку в унитаз.

Елена смотрит на меня, ее рука наполовину погружена в пустой бачок.

— Там может что-то быть.

— Я испытываю отвращение, но в то же время слегка впечатлен твоей приверженностью.

— Может, хватит флиртовать со своей подружкой и поискать улики? Ты почти не помог. — Ноа ходит по тюремной камере пять на восемь, ища хоть что-нибудь, что поможет нам сбежать. Софи пытается поднять матрас с кровати, но у нее не получается. Я двигаюсь, чтобы помочь ей, поднимаю его одной рукой, пока она ищет швы.

Вот кем я стал: тусуюсь с друзьями, занимаюсь обычными делами без панических атак, которые меня сдерживают. Группа без проблем приняла Елену и Элиаса. Хотя они уже подружились во время их вечера «Карт против человечества», который я испортил после слишком большого количества таблеток. Но мы все решили проигнорировать ту ночь.

— Земля вызывает Джакса, не мог бы ты передать мне ложку? — Елена огрызается на меня со своего места перед туалетом.

— Я не хочу, чтобы твои грязные руки были на нашей единственной улике.

Она машет своей чистой рукой передо мной, прежде чем предложить мне вульгарный жест.

— Ты слишком много общаешься с Джаксом. — Ноа смеется.

— Скорее, я слишком много нахожусь в ней.

— Джакс! Cállate.(прим. пер. Заткнись.) — Глаза Елены сузились на меня.

— Да, пожалуйста, Елена мне как сестра, и я могу обойтись без этих подробностей. — Элиас стонет из другой камеры.

Смех заполняет две камеры. Я не возмущаюсь. Наоборот, я приветствую его, зная, что нахожусь на пути к исцелению, один день за другим. С Еленой рядом у меня есть надежда на то, что я смогу оправиться от ошибок, которые совершил, и от людей, которых оттолкнул.

Я хочу стать другим, но меня все еще сдерживает одна вещь. И впервые за долгое время я задумался о невозможном. О том, что мама год за годом умоляла меня сделать.