— Тебе бы повезло, если бы я был тебе братом или сестрой.
— Ни хрена себе. Это принесло бы мне столько авторитета на улице. Мой визит к тебе уже покорил Франческу и ее друзей. Моя первая татуировка с Джаксом Кингстоном приглушила свет Дилана на целую неделю.
Кто знал, что в больницах есть социальная иерархия, как в средней школе? Я точно не знал.
— Как поживает моя мексиканская принцесса? — мурлычет Калеб.
— Хорошо.
— Просто хорошо? Тогда ты, должно быть, ужасный парень.
Я издаю глубокий смех.
— Почему?
— Потому что она сказала то же самое о тебе, когда я звонил ей на прошлой неделе.
— Ты разговариваешь с Еленой?
— Да. Кто-то должен следить за тем, чтобы тебя держали в узде.
— И она сказала, что все хорошо? Любопытство заставляет меня выглядеть чертовым дрочером.
— Боже правый, можно подумать, что вы двое не разговариваете друг с другом. Она сказала, что все хорошо и что она счастлива. Этого достаточно для тебя?
Это лучше, чем хорошо. По какой-то причине услышать это от Елены — одно дело, но услышать это от Калеба — совсем другое. Более серьезная ситуация, потому что она хочет поделиться частью наших отношений с другими.
Ага. Я превращаюсь в чертова дрочера.
— Да, это хорошие новости, приятель.
— Пожалуйста, не разбивай ей сердце. По крайней мере, пока мне не исполнится восемнадцать, и я смогу быть там, чтобы найти все ее разбитые кусочки и собрать ее обратно.
Я смеюсь над его шуткой, надеясь, что не разобью ей сердце. Не потому, что я не хочу, чтобы она досталась Калебу. Скорее, я хочу оставить ее у себя дольше, чем предполагалось изначально.