— Нас ничто не разлучит, — всхлипываю я, пытаясь подняться, но могу встать только на колени.

Он думал об обратном, но этого не произойдет. Я испытываю облегчение. На самом деле, теперь каждая мелочь имеет для меня идеальный смысл.

Джесси поднимает свое высокое тело с пола и обращает на меня туманно-зеленые, измученные глаза.

— Мне очень, очень жаль. — Его подбородок дрожит, когда он начинает приближаться ко мне.

— Это не имеет значения, — уверяю я. — Ничто не имеет значения.

Протягиваю к нему руки, отчаянно желая, чтобы он знал, что я принимаю его и его прошлое, каким бы шокирующим и мрачным оно ни было. Чувство безмятежности распространяется между нашими телами, как безмолвное взаимопонимание, пока я жду, когда он доберется до меня.

Мое нетерпение растет. Он тянет слишком долго, кажется, с каждым шагом он движется все медленнее и медленнее, пока не падает на колени со сдавленным вздохом и с шипением не сжимает живот. Мой растерянный взгляд ищет на его лице хоть какой-то намек на то, что не так, но затем он стягивает пиджак, обнажая пропитанную кровью рубашку и нож, воткнутый в его бок.

— НЕТ! — кричу я, поднимаясь на ноги и бросаясь к нему. Моя рука парит над рукоятью ножа, не зная, что делать. — О, Боже! Джесси!

Он падает на спину, задыхаясь, его ладонь похлопывает по ране вокруг лезвия.

— О, Боже, нет, нет, нет, нет. пожалуйста, нет!

Я падаю на колени, жгучая боль от живота и лица перемещается к груди. Мне трудно дышать. Я кладу его голову себе на колени и безумно глажу его по лицу. Веки над его зелеными глазами тяжелеют.

— Не закрывай глаза, Джесси. — кричу я, обезумев. — Малыш, держи глаза открытыми. Смотри на меня.

Он открывает их с явным усилием. Тяжело дышит, пытаясь выдавить из себя слова, но я успокаиваю его, прижимаюсь губами к его лбу и истерически плачу.

— Ава…

— Ш-ш-ш.

На секунду обретаю здравомыслие и начинаю рыться во внутреннем кармане его пиджака, быстро отыскивая телефон. Требуется три неудачных попытки набрать один и тот же номер, а затем я кричу в трубку и умоляю женщину на другом конце линии поторопиться. Она пытается успокоить меня, дать инструкции, но я ее не слушаю. Отключаюсь, слишком отвлеченная бледнеющим лицом Джесси. Оно выглядит серым, тело совершенно обмякло, а сухие губы приоткрыты, хрипя от неглубоких вдохов. Однако его затрудненное дыхание не заглушает жуткую тишину, окружающую нас.

— Джесси, открой глаза! — кричу я. — Не смей оставлять меня! Я сойду с ума, если ты меня оставишь!

— Я не могу… — его тело дергается, когда он закрывает глаза.