— У меня иногда такое ощущение возникает, будто ты нас изучаешь. Как каких-то зверьков подопытных… Что это за книга? Ее американец написал?

— Какая разница? — растерянно посмотрел на супругу Юрий.

— Американской ерунды начитался.

— Нет. Не американец, а немец. Ну, вернее, австриец… К чему ты это вообще?! По-твоему, если книгу написал американец, значит, это непременно какая-нибудь ерунда?! Ты непробиваема! Вся твоя жизнь — один сплошной стереотип!

Рьяно пытаясь донести до супруги свою точку зрения, Юрий уже почти кричал от переполнявших его эмоций, но, подняв взгляд на жену, вдруг совершенно смешался: смотря прямо на него, Ольга широко и весело улыбалась всеми мышцами разрумянившегося лица. Не понимая почти ничего из того, что говорил муж, и в то же самое время видя, как предельно серьезно, настойчиво и пылко он тщетно пытается ей что-то растолковать, она вдруг испытала неконтролируемый прилив смеха, так что вот-вот уже готова была прыснуть самым задорным хохотом.

При взгляде на супругу Юрий вконец оторопел, словно сверху на него вылили ушат холодной воды. Внезапно ясное сознание того, что жена не только совершенно не понимает, но и не хочет его понимать, что все так волнующие его мысли и переживания для нее не имеют ни малейшего значения, а приводимые им доводы просто наталкиваюся на ее автоматические отрицания, в момент отрезвило его. Несколько секунд он молча отрешенно глядел на супругу, а затем, медленно опустив плечи и голову, еще некоторое время тупо пялился вниз, в пол.

— Оля, ну так же невозможно, — наконец проговорил Юрий, подняв на жену потерянный отчаянно-бессильный взгляд. — Ты меня совсем не слышишь. Даже не пытаешься услышать.

— Пойдем есть. Наверняка уже все остыло, — подходя к двери, сказала Ольга, но не успела она еще договорить, как из коридора послышался отчетливый топот быстрых детских ног.

Следуя за женой на кухню, Юрий по пути заглянул в зал: Саша сидела возле телевизора, но по ее неестественной напряженной позе, по предельно сосредоточенному лицу было ясно, что она только-только вбежала и пытается сделать вид, что не переставала смотреть мультики. Поняв, что дочка могла слышать из коридора все, о чем он так громко говорил с женой, Юрий ощутил сильнейшую досаду на себя за свою неосторожность: чувство вины сдавило ему грудь, и тут же в ответ на возникший эмоциональный дискомфорт подсознание услужливо предоставило ему удобный объект для вымещения напряжения.

— Долбаные советские дома, — пройдя на кухню, раздраженно проговорил Юрий. — Шестьдесят квадратных метров — и это называется трехкомнатная квартира?