— Ты должен сожалеть о том, что существуешь, — с достоинством сказала Теннесси.
— В основном. Но кто знает, может, в какой-то момент Биру понадобится пересадка органов, и я окажусь полезным. Мечтай о большем.
— Мои большие мечты умерли в тот день, когда ты убежал и оставил меня на произвол судьбы.
— Ты получала мои чеки?
— Да. — Теннесси оторвала кусок хлеба на закваске и сунула его себе в рот, но той ярости, которую я увидел в ней в первый раз, когда я ее подвозил, уже не было. Она привыкала к его присутствию в ее сфере. — Я получила их.
— Ты все еще говоришь, что
Она закатила глаза.
— Направь свои усилия туда, где они важны. С твоим сыном.
— Почему? — Роб изучал ее, его рука дернулась. Он хотел смахнуть прядь волос с ее лица. Я знал, потому что хотел сделать то же самое. — Я опоздал? Ты теперь с Крузом? Когда я поспрашивал в городе, никто не сказал, что что-то знает о вас двоих.
Это также могло бы объяснить, как половина людей в городе знала о Теннесси и обо мне. Из-за того, что Габриэлла и Роб объединились для «проверки фактов», их отсутствие благодати покрыло все социальные основы.
Я наклонился к столу, мой локоть глубоко погрузился в какой-то соус из свеклы, и прислушался к ее ответу.
Это произошло быстро и легко, как будто она даже не подумала об этом. —В его мечтах. Круз — просто игрушка, интермедия, чтобы скоротать время. Я никому не принадлежу, Роберт Гуссман. Только себе.
***
Так сказала Теннесси.